Небольшой по времени, но один из самых напря­женных периодов в жизни страны, а соответственно — и литературы. Чем не удовлетворяют характеристики отечественной литературы это­го времени? Казалось бы, все соответствует истине — отмечена само­отверженность и подвиг литераторов, разделивших судьбу народа, сра­жавшихся на фронтах и поддерживавших своими произведениями стойкость и волю к сопротивлению, вдохновлявших на мужествен­ные поступки. Во всех учебниках и учебных пособиях подчеркнуто то духовное единство деятелей литературы и всего народа, которое ха­рактерно для времени суровых испытаний.

Может быть, достаточно из этой характеристики изъять обязатель­но присутствующую в ней партию как вдохновителя и организатора всех побед, и все станет на свои места? Однако простым вычитанием ничего не решить.

Новые знания о политических и военных событиях, новые све­дения о начале войны и ее ходе, новая информация и оценка резуль­татов войны не отменяют и никогда не изменят того, что война при­несла страдания народу, что народ русский защищал свое отечество, свой дом, защищал своей кровью и заплатил за победу огромную цену. Другое дело, что в сегодняшнем восприятии художественной и очер­ковой литературы мы должны учитывать ряд моментов, вносящих коррекцию и в общие оценки, и в частные характеристики. Та прав­да войны, которая была представлена в литературе и так же безого­ворочно воспринималась, не могла быть полной правдой, и не толь­ко по недостатку информации у авторов. Ее строгая дозировка, а кроме того, многочисленные табу на темы — об отступлении, об оккупации, о пленных и др.— создавали заведомо усеченную или не­верную картину. Для фронтовой печати — а именно она была основ­ным местом публикации не только заметок, но и стихов, пьес, повестей — сверху спускались указания и о содержании, и о жанрах, и о репертуаре печатных рубрик. Шел процесс, по словам Е. Добренко, «макетирования массового сознания». В военной литературе про­исходило «резкое спрямление цветового центра», мир из простого ста­новился предельно простым. Метод двухцветного письма позволял давать противнику любые оценки. Нельзя не согласиться с исследо­вателем, что особенно грубо и прямолинейно осуществлялось изоб­ражение врага.

Мы привыкли к характеристике Отечественной войны как осво­бодительной, имеющей благородные и гуманные цели. Именно пи­сатели, участвовавшие в войне и продолжающие до сих пор созда­вать произведения о тех страшных и кровавых событиях, позволяют нам осознать, что война и гуманизм — понятия несовместимые, убий­ство человека, даже если он фашист, не облагораживает, а наносит непоправимые психологические травмы. Обращаясь сегодня к про­изведениям, созданным в период войны, мы с особой ясностью ви­дим, как литература учила ненависти, мести. «Наука ненависти» — не просто название очерка М. Шолохова, но смысл большей части статей, очерков, призывов. «Убей его!» — опять-таки не только вы­несенный в заглавие стихотворения К. Симонова лозунг, но идейный пафос литературы, призванной вести в бой.

Современная проза о войне — произведения В. Астафьева, В. Быкова, В. Кондратьева, размышления и анализ современных ис­следователей Л. Лазарева, А. Бочарова, Е. Добренко помогают пере­осмыслить содержание понятий «подвиг», «предательство», несколь­ко иначе отнестись к «эротике насилия», которая заполняла, к примеру, произведения А. Толстого и В. Василевской.

При изучении литературы периода войны основными источни­ками остаются сами тексты. На протяжении многих лет, особенно к юбилейным майским датам, издавались поэтические и прозаиче­ские сборники. Среди них трехтомник «В редакцию не вернулись» (1972—1973), «Строка, оборванная пулей» (1985), «Слова, пришед­шие из боя» (1980) и др. Кроме того, в собраниях сочинений К. Си­монова, А. Толстого, Б. Горбатова, О. Бергольц, И. Эренбурга один из томов, как правило, отведен произведениям, созданным во время войны. Дополнительные материалы можно получить и в 78-м томе «Литературного наследства» («Советские писатели на фронтах Ве­ликой Отечественной войны»). Понимание особенностей труда пи­сателя во фронтовой печати дают книги главного редактора газеты «Красная звезда» Д. Ортенберга. Они включают воспоминания и документы, анализ собственной редакторской деятельности и характе­ристику материалов, взятых из подшивок газеты далеких 40-х годов.

Во всех жанрах литературы военного времени звучали общие мо­тивы: идея защиты отечества, ненависть к врагу; поэтизация подви­га — особенно в начале войны; отказ от романтизации с тем, чтобы показать войну как тяжкий труд — как правило, в последние годы войны. Естественно, что названные мотивы, в первую очередь, на­шли отражение в поэзии и публицистике. Сегодня имеет смысл об­ращаться к тем произведениям, которые пережили испытание вре­менем, подкупают искренностью, сознанием общности поэта с народом. Таковы «Мужество» А. Ахматовой, «Февральский днев­ник» О. Берггольц, стихи молодых погибших поэтов.

Остается одним из ярких поэтических произведений о народном характере поэма А. Твардовского о Теркине. «Поэма была моей ли­рикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и при­сказкой, разговором по душам и репликой к случаю»,— характери­зовал ее автор. В силу того, что главное в ней — человеческое в облике героя, мы и сегодня чувствуем ее лирику, юмор, эпичность общей кар­тины.

Осмысливая поэзию военных лет, современный исследователь М. Пьяных называет ее лидерами А. Твардовского и О. Берггольц. Боль и беда народа стали у них личной трагедией поэта. Слова любви звучали не лозунгом и декларацией, а клятвой в верности, проверен­ной на пороге смерти.

Во время войны было организовано несколько дискуссий о лите­ратуре — о советской поэзии, об образе советского офицера, о ленин­градской теме. Материал дискуссий и статьи тех лет, посвященные задачам, успехам и недостаткам литературы, настолько идеологичны и штампы в них «забивают» малейшее проявление индивидуальной мысли, что сегодня вряд ли стоит к ним обращаться. Современному читателю легко отделить вещи, написанные на заказ, и произведе­ния, созданные кровью сердца. К первым относится, например, пье­са А. Корнейчука «Фронт» с плакатно-примитивным изображением генералов-полководцев. Ко вторым — повести В. Гроссмана «Народ бессмертен», А. Бека «Волоколамское шоссе», В. Овечкина «С фронтовым приветом» с искренним стремлением создать правдивую кар­тину войны и портреты ее рядовых участников.

Наибольший интерес представляют произведения о войне тех писателей, которые подтвердили свою независимость от политичес­кой конъюнктуры и в последующие годы, а читатель узнал уже в по­смертных публикациях их произведения, раскрывающие противоре­чия народа и власти, системы и человеческой индивидуальности, которые звучали, пусть не так откровенно, и в книгах военных лет.

В 1989 году вышел сборник В. Гроссмана «Годы войны», в кото­рый включены его записные книжки 40-х годов. Эти записки, как сказано автором публикации, «дают возможность узнать честную „деловую" правду о войне, ее светлых и черных, горьких и радост­ных, трагических и сдобренных солдатской шуткой страницах».

Среди книг о блокадном Ленинграде выделяются «Записки бло­кадного человека» Л. Гинзбург, вышедшие недавно, а созданные под живым впечатлением от поединка со смертью в осажденном городе. «Ну, а нужно ли писать? А вот нужно ли еще писать? — как бы и к нам обращен вопрос-раздумье автора.— Или один только и есть посту­пок — на фронт. Драться с немцами... Прочее от лукавого». Рассказ Л. Гинзбург о голодных очередях, о вдруг ушедшем чувстве страха, об особенном ленинградском спокойствии делает сегодняшнего чита­теля участником тех страшных 900 дней.

Книги воспоминаний, написанные позднее, привлекают доку­ментами, письмами, дополняющими наше знание уже не столько о произведениях, сколько о писателях военных лет. К примеру, в книгу А. Борщаговского «Записки баловня судьбы» (1991) включены «дру­жеские» письма Сталина А. Корнейчуку, советы по поводу пьес, рас­сказ о поведении в ряде ситуаций А. Фадеева.

Невозможность говорить открыто, тем более публиковать про­изведения, в которых выражались какие бы то ни было сомнения и критика в адрес руководства, не могли исключить дневников, за­писок, писавшихся тайно, «впрок». Последние годы восполнили и этот пробел в нашем представлении об уровне осмысления поэтами, писателями событий военного времени. Одна из последних публика­ций — «Зарубки памяти» из книги «Записки о войне» Б. Слуцкого.

История литературы об Отечественной войне, очевидно, будет корректироваться по мере публикаций из писательских архивов.