Поэзия Уитмена своеобычна и по форме, и по содержанию. В ней мощный заряд исторического оптимизма. Она вдохновлена героической эпохой в судьбе Америки, эпохой надежд и иллю­зий, рожденных крушением рабства.

Хвала демократии. Мало кто из соотечественников Уитмена был столь воодушевлен идеалами американской демократии. Она означала для него равенство всех людей вне зависимости от цвета их кожи. Эта идея отвечала устремленности Уитмена к всечелове­ческому братству:

Я спою песнь товарищества,

Я докажу, что в одном должны объединяться многие.

Понятие «солидарность» было едва ли не ключевым для Уит­мена. Его поэтическая греза о прекрасном будущем воплотилась в утопическом видении Города друзей, который им воспет в по­этической миниатюре «Приснился мне город»):

Уитмен верил в американский народ как носителя демократи­ческих ценностей. Он гордился его трудолюбием, оптимизмом, предприимчивостью. Патриот Америки, Уитмен восхищался ее просторами, созидательной мощью, предрекая ей завидное бу­дущее.

Но вместе с тем он был исполнен уважения и симпатии ко всем народам мира, испытывал чувство единения с теми, кто жаждет свободы (поэма «Привет миру»; стихот­ворения «О, Франции звезда»; «Испания 1873— 1874»; «Европа»; «Европейскому ре­волюционеру, который потерпел поражение» и др.).

Однако несправедливо полагать, что Уитмен был прекрасно­душным апологетом всего американского, смотревшим на мир сквозь розовые очки. После Гражданской войны в США обнажи­лись контрасты капиталистического прогресса. Твен назвал 1870-е годы «позолоченным веком». Уитмена тревожили раз­гул спекуляции, всепронизывающая коррупция, финансовые скан­далы. Удручало его и заметное отставание художественной сферы от стремительного технико-экономического роста. В книге публи­цистики Уитмена «Демократические дали» (1871) есть горькие слова поэта о том, что общество в США «гни­ло и продажно».

Стихи о Линкольне. Уитмен — поэт необычайно широкого ди­апазона. Ему равно подвластны высокая патетика и тонкий ли­ризм. Свидетельство тому — упоминавшиеся стихи периода Граж­данской войны, в частности посвященные памяти президента Авраама Линкольна. Он был для Уитмена, как и для миллионов его соотечественников, великой исторической фигурой, персо­нифицировал саму идею демократии. Его трагическая гибель оше­ломила Америку. И Уитмен нашел достойные слова, пронзитель­ную интонацию, чтобы художественно передать всенародную скорбь.

В поэме «Когда во дворе перед домом цвела этой весною си­рень» запечатлены похороны президента — гроб везли через всю страну, из Филадельфии в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Чикаго. Люди во всех штатах не скрывали слез, стояли вдоль железнодо­рожного полотна, отдавая дань любви убитому президенту. В поэме Уитмена нет образа самого Линкольна, но в ней - настроение неизбывной печали:

Линкольн — герой стихотворения «О, Капитан! Мой Капи­тан!», одного из немногих, в котором Уитмен использовал клас­сическую форму. В его основе известная еще от эллинского лирика Феогнида метафора: корабль, бороздящий бурное море, — госу­дарство; капитан — многоопытный руководитель, выбравший вы­веренный курс среди бурных социальных потрясений и войн. Лин­кольн победно завершил войну и в момент высокого торжества пал, сраженный предательской пулей, на боевом посту:

Поэтический мир: открытия Уитмена

«Сын Манхэттена»: лирический герой нового типа. «Песня о себе», это сердцевина «Листьев травы», — обширная, бессюжетная поэма, состоящая из 52 главок, лишенная каких-либо драматических коллизий, написанная свободным стихом. Она построена как монолог лирического героя, цепь воспоминаний и вообра­жаемых картин. Первые строки намечают главную тему:

Перед нами — лирический герой нового типа. В отличие от ро­мантического героя, обычно одинокого, бунтующего, отвержен­ного, бросающего вызов обществу, герой Уитмена, говоря слова­ми английского поэта Джона Донна, «един со всем человечеством». Он «часть толпы», связан со всем, что происходит в мире. Эта ипостась героя выражена в поэтической формуле «Уолт Уитмен, космос, сын Манхэттена».

Лирический герой Уитмена уникален в своей способности быть сопричастным к бедам и радостям других людей. Он в них пере­воплощается. Он и пожарный, упавший с лестницы; и вольный стрелок; и старый артиллерист; и любовник, пришедший к своей возлюбленной. Он нежно следит за младенцем, спящим в колыбе­ли; укрывает беглого раба, забежавшего в его дом; воздает хвалу позитивным наукам, «точному знанию»; восхищается негром-воз­ницей, «картинным гигантом». Поэт в ответе за все: даже в чело­веческих грехах есть и его вина:

Это строки из стихотворения «Вы, преступники, судимые в су­дах». Лирический герой Уитмена не абстракция, но живая личность, способная услышать еле заметный шорох скромной травинки. Лич­ность из плоти и крови. В цикле «Адамовы дети», оскорбившем литературных ханжей, Уитмен славит радости плот­ской любви («Запружены реки мои»).

Так, само название сборника — «Листья травы» — несет философ­скую мысль о вечном круговороте материи, а отсюда делается вы­вод о равенстве всех людей и отметаются классовые и расовые предрассудки.

В первой главе поэмы «Песня о себе» Уитмен рисует такую
сцену:

Ребенок сказал: Что такое трава?— и принес мне ее полные горсти,

Что мог я ответить ребенку?

Я знаю не больше его, что такое трава.

Может быть, это флаг моих чувств, сотканный из зеленой материи — цвета надежды...

А может быть, это иероглиф, вечно один и тот же,

И, может быть, он означает: «Произрастая везде, где придется,

Среди белых и чернокожих, ...и конгрессмена, и негра я принимаю одинаково, всем им даю одно».

В самом конце поэмы Уитмен снова возвращается к тому же мотиву:

Если снова захочешь увидеть меня, ищи меня у себя под подошвами.

При чтении стихов Уитмена невольно обращает на себя внима­ние подчеркнутый индивидуализм поэта, саморекламирование. Поэма «Песня о себе» начинается словами:… Однако с развертыванием поэмы все яснее становится, что ли­рическое «Я» Уитмена — это воплощение рядового человека и че­ловека вообще. Уитмен никогда не замыкался в себе. Его душа распахнута навстречу людям. Выражая горячие чувства любви и уважения к человеку труда, поэт сливается с народом, как бы раст­воряется в нем:…

Перечислив в пятнадцатой главе людей труда: плотников, матро­сов, охотников, фермеров, наборщиков, механиков, гуртовщиков, негров-рабов,— всех, кто своими руками создает материальные блага,— поэт завершает главу Словами:

И все они — я,

Иа них изо всех и из каждого я тку эту песню о себе.

В результате поэма «Песня о себе» превращается в гимн чело­веку труда. Но ее философское содержание шире, это — гимн жизни на земле.

Передав все многообразие жизни в тот момент, когда лоцман ведет пароход, скваттер расчищает участок для дома, гуртовщик гонит стадо, где-то женщина разрешается первенцем, а президент ведет заседание совета, прославляя человеческую жизнь как ве­личайшее благо, поэт заявляет:

Я не хнычу слюнявым хныком, которым хнычет

Теперь весь мир,

Будто месяцы пусты, а земля — это грязь и навоз.

Жалобы и рабья покорность — в одной упаковке с аптечным порошком для больных.

Поэзия Уитмена имеет точный адрес: она служит человеку тру­да. Она освобождает его от робости, преклонения перед авторите­том, она заставляет его понять свою силу и величие. Обращаясь к современнику в сорок шестой главе «Песни о себе», Уитмен го­ворит:

Слишком долго ты копошился у берега,

Робко держась за доску,

Теперь я хочу, чтобы ты был бесстрашным пловцом...

Оптимистическое восприятие жизни иногда приводит поэта к ложной позиции принятия жизни такой, какова она есть, со всеми ее светлыми и темными сторонами. Он воспевает и рабочего, и фермера, и преступника, и лживого политикана, и проститутку, и бизнесмена — все его волнует, все он приемлет. Красноречиво вы­сказано это в поэме «Песня большой дороги»:

Здесь глубокий урок: все принять, никого не отвергнуть,

никому не оказать предпочтенья...

Курчавый негр, невежда, преступник, больной — всякому

открыта она...

Подросток, сбежавший из дому, экипаж богача...

Торгаш, торопящийся спозаранку на рынок...

Я никого не отвергну, и все они будут дороги мне.

И все-таки неоднократные прямые выражения симпатии к тру­довому народу спасают Уитмена от пассивной созерцательности, всеприятия. В «Песне о себе» он утверждает:

Я товарищ плотовщикам и угольщикам,

Всем, кто пожимает мне руку, кто делит со мной еду и питье...

Меня тянет к рабу на хлопковых полях и к тому, кто чистят

отхожие места,

Я целую его, как родного, в правую щеку.

И в сердце своем я клянусь, что никогда не отрину его.

Покоряющий оптимизм поэзии Уитмена с огромной силой выражен в поэме «Песня радостей». Уитмен славит жизнь, «полную каждодневного труда», он славит солнце, капли дождя, морской прибой, свежесть майского утра и зной летнего дня.

В поэме — гимн радостям труда, борьбы, познания, зрелой жен­ственности и спокойной старости. Полной мерой ощутивший мно­гообразие бытия, лирический герой Уитмена хочет прожить достойную жизнь.

Ни перед кем не заискивать, никому ни в чем не уступать,

никакому известному или неизвестному деспоту...

О, покуда живешь на земле, быть не рабом, а

властителем жизни!

«Планетарность» и «космизм». Лирический герой Уитмена — «лишь точка, лишь атом в плавучей пустыне миров». За каждым индивидом бесчисленное множество предков, а впереди неогляд­ная даль времени. И человек включен в вечный круговорот катак­лизмов и потрясений:

Долго трудилась вселенная, чтобы создать меня... Вихри миров, кружась, носили мою колыбель.

В стихах Уитмена особая магия. Его лирический герой словно в первый раз в жизни познал для себя завораживающую многоцветность вселенной. Удивился ее первозданной красоте, взгля­нул на мир по-детски счастливо раскрытыми глазами. Его герой и «космичен», и предельно реален. Он словно вовлекает читателя в процесс художественного освоения мира.

Лирический герой любвеобилен. И поэт, восторгаясь окружаю­щим миром, становится «всеядным» (по выражению К. Чуковского) превращая стихи в каталоги, «реестры» предметов и явлений.

«Слышу, поет Америка»: эта строка - своеобразный эпиграф ко всему наследию поэта. Уитмен воспе­вает не только американские ландшафты, озера, леса, горы, море. В его стихах очерчиваются новые горизонты Америки, входящей в индустриальную эру. В «Песне о выставке* Уитмен славит чудеса техники, советует музе покинуть мир эстетизнрованной, услов­ной красоты и воспеть «пар, керосин, экстренные поезда*, нежный кабель Атлантики, тихоокеанский экспресс». Но при этом улавливает и контрасты машинного, урбанизированного обще­ства. В книге «Демократические дали» звучит тревога Уитмена по поводу всевластия новоявленного «дракона наживы».

Новые темы потребовали от Уитмена новых средств художе­ственного выражения. Прежние классические стихотворные раз­меры и формы оказались для него слишком тесными. Поэт стал широко практиковать так называемый свободный стих, верлибр, который предполагает отсутствие рифм, четкого размера.

В стиховедении бытуют разные точки зрения на природу и сущность верлибра, который получил распространение на Западе, но не особенно привился на русской почве. Это «нечто» •между стихами и прозой* обладает у Уитмена своей внутренней организацией. Верлибр — гибкий, емкий, спо­собен выразить все разнообразие мысли и настроения. Уитмену присущ ораторский пафос, его голос обращен к огромной ауди­тории. Для его стихов характерны общие фигуры публичной речи, риторические восклицания, вопросы. В стихотворении «Когда жизнь моя убывала вместе с океанским приливом» лирический герой, оказавшись на родном острове Поманок, задумываясь над загадками мироздания, восклицает: «Человек, ты смел считать себя центром мира? Не видишь разве, ты подобен этой кучке щепок и прелых листьев, выплюнутых людям?» Передавая щебет птиц, ликующих над гнездом, поэт слов­но выплескивает свою радость: «Свет! Свет! Свет!..»

Уитмен тщательно трудился нал формой стихов, умело варьи­ровал короткие и длинные строки.

Выразительны его метафоры и эпитеты: «хрипящий глас моря», •гордая музыка бури». Некоторые стихи Уитмена построены по законам музыкального произведения: они начинаются своеобраз­ной увертюрой, далее развивается тема, следует финал. Уитме-новские поэмы часто называют «песнями»: их автор не только оратор, мыслитель, он воспевает мир и поет для него.

Своеобразие поэм Уитмена. Как известно, романтизм вызвал к жизни целую палитру разновидностей жанра поэмы. Это поэма историческая, фантастическая, поэма-гимн, монологическая, лирическая, лироэпическая, исповедальная. Одна из непремен­ных особенностей жанра — взволнованность, лиризм.

Уитменовские поэмы не поддаются традиционному жанрово­му определению. Это свободные медитации поэта, цепь разнооб­разных картин, ассоциативно соединенных силой художнической фантазии. В них отсутствуют не только привычный сюжет, но и крупно вылепленные образы. Даже в одной из лучших поэм Уит­мена, посвященной памяти Линкольна, нет, как подчеркива­лось, отчетливой фигуры погибшего президента: вся поэма «держится» не на сюжете, а на обшей тональности, переданном чув­стве глубокой, всенародной печали. Ока пронзительно передана поэтом.

Новое содержание — новая форма. В первом издании «Листьев

Травы» были «запрограммированы* глубинные мотивы, настрое­ния, символы уитменовского мировндения и космоса. Уитмен видел в искусстве продолжение и воплощение Природа. Поэт учил­ся у природы, выражал ее сущность, был пророком, глашатаем высоких истин.

Произведения Уитмена подобны фрагментам могучего моно­лита. Среди них есть и скромные поэтические миниатюры, и вну­шительные масштабные сочинения — поэмы. В совокупности они создают многогранный поэтический образ Америки.

В «Песне о себе» главенствует лирический герой; «Песня о то­поре» — хвала труду, деянию; «Песня большой дороги» — гимн неохватным американским просторам; «Рожденный на Поманоке» — произведение во многом автобиографическое, в котором Уитмен утверждает себя как поэт демократии; поэма «О теле электрическом пою» — апофеоз телесной сущности человека.

Как и многие великие романтики, Уитмен проторил неизве­данный путь. Он отказался от привычных поэтических жанров, форм, от классического стиха. Его новый стиль находился в гар­монии с новым для поэзии материалом. За кажущейся хаотичной неупорядоченностью его стихов просвечивают выверенный план, продуманная организация; он чередует в пределах поэтических циклов крупные полота и миниатюры, пейзажные панорамы беглые зарисовки, философские сентенции, патетику и довери­тельные интонации.

Устремленный в будущее: Уитмен н поэзия XX века

Новаторство автора «Листьев травы», его мощный прорыв к будущему, «космизм», раскованность манеры, использование вер­либра — все эти особенности, не до конца оцененные современ­никами, стали мощными импульсами, воздействовавшими на мно­гих поэтов XX столетия. Можно говорить о целом явлении — «уит-менианстве».

Для многих больших мастеров Уитмен стал вдохновляющим примером экспериментатора и новатора, который стимулировал процесс обновления и обогащения поэтической техники, тема­тики и словаря. В уитменовском ключе развивалось творчество бель­гийского поэта Эмиля Верхарна, который продолжал совершен­ствовать искусство свободного стиха. Был близок Уитмен и мно­гим выдающимся поэтам Латинской Америки. Уитмен оставил явственный след и в творчестве многих проза­иков.