Archive > июня 2012

Поэзия Уитмена своеобычна и по форме, и по содержанию. В ней мощный заряд исторического оптимизма. Она вдохновлена героической эпохой в судьбе Америки, эпохой надежд и иллю­зий, рожденных крушением рабства.

Хвала демократии. Мало кто из соотечественников Уитмена был столь воодушевлен идеалами американской демократии. Она означала для него равенство всех людей вне зависимости от цвета их кожи. Эта идея отвечала устремленности Уитмена к всечелове­ческому братству:

Я спою песнь товарищества,

Я докажу, что в одном должны объединяться многие.

Понятие «солидарность» было едва ли не ключевым для Уит­мена. Его поэтическая греза о прекрасном будущем воплотилась в утопическом видении Города друзей, который им воспет в по­этической миниатюре «Приснился мне город»):

Уитмен верил в американский народ как носителя демократи­ческих ценностей. Он гордился его трудолюбием, оптимизмом, предприимчивостью. Патриот Америки, Уитмен восхищался ее просторами, созидательной мощью, предрекая ей завидное бу­дущее.

Но вместе с тем он был исполнен уважения и симпатии ко всем народам мира, испытывал чувство единения с теми, кто жаждет свободы (поэма «Привет миру»; стихот­ворения «О, Франции звезда»; «Испания 1873— 1874»; «Европа»; «Европейскому ре­волюционеру, который потерпел поражение» и др.).

Однако несправедливо полагать, что Уитмен был прекрасно­душным апологетом всего американского, смотревшим на мир сквозь розовые очки. После Гражданской войны в США обнажи­лись контрасты капиталистического прогресса. Твен назвал 1870-е годы «позолоченным веком». Уитмена тревожили раз­гул спекуляции, всепронизывающая коррупция, финансовые скан­далы. Удручало его и заметное отставание художественной сферы от стремительного технико-экономического роста. В книге публи­цистики Уитмена «Демократические дали» (1871) есть горькие слова поэта о том, что общество в США «гни­ло и продажно».

Стихи о Линкольне. Уитмен — поэт необычайно широкого ди­апазона. Ему равно подвластны высокая патетика и тонкий ли­ризм. Свидетельство тому — упоминавшиеся стихи периода Граж­данской войны, в частности посвященные памяти президента Авраама Линкольна. Он был для Уитмена, как и для миллионов его соотечественников, великой исторической фигурой, персо­нифицировал саму идею демократии. Его трагическая гибель оше­ломила Америку. И Уитмен нашел достойные слова, пронзитель­ную интонацию, чтобы художественно передать всенародную скорбь.

В поэме «Когда во дворе перед домом цвела этой весною си­рень» запечатлены похороны президента — гроб везли через всю страну, из Филадельфии в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Чикаго. Люди во всех штатах не скрывали слез, стояли вдоль железнодо­рожного полотна, отдавая дань любви убитому президенту. В поэме Уитмена нет образа самого Линкольна, но в ней - настроение неизбывной печали:

Линкольн — герой стихотворения «О, Капитан! Мой Капи­тан!», одного из немногих, в котором Уитмен использовал клас­сическую форму. В его основе известная еще от эллинского лирика Феогнида метафора: корабль, бороздящий бурное море, — госу­дарство; капитан — многоопытный руководитель, выбравший вы­веренный курс среди бурных социальных потрясений и войн. Лин­кольн победно завершил войну и в момент высокого торжества пал, сраженный предательской пулей, на боевом посту:

Поэтический мир: открытия Уитмена

«Сын Манхэттена»: лирический герой нового типа. «Песня о себе», это сердцевина «Листьев травы», — обширная, бессюжетная поэма, состоящая из 52 главок, лишенная каких-либо драматических коллизий, написанная свободным стихом. Она построена как монолог лирического героя, цепь воспоминаний и вообра­жаемых картин. Первые строки намечают главную тему:

Перед нами — лирический герой нового типа. В отличие от ро­мантического героя, обычно одинокого, бунтующего, отвержен­ного, бросающего вызов обществу, герой Уитмена, говоря слова­ми английского поэта Джона Донна, «един со всем человечеством». Он «часть толпы», связан со всем, что происходит в мире. Эта ипостась героя выражена в поэтической формуле «Уолт Уитмен, космос, сын Манхэттена».

Лирический герой Уитмена уникален в своей способности быть сопричастным к бедам и радостям других людей. Он в них пере­воплощается. Он и пожарный, упавший с лестницы; и вольный стрелок; и старый артиллерист; и любовник, пришедший к своей возлюбленной. Он нежно следит за младенцем, спящим в колыбе­ли; укрывает беглого раба, забежавшего в его дом; воздает хвалу позитивным наукам, «точному знанию»; восхищается негром-воз­ницей, «картинным гигантом». Поэт в ответе за все: даже в чело­веческих грехах есть и его вина:

Это строки из стихотворения «Вы, преступники, судимые в су­дах». Лирический герой Уитмена не абстракция, но живая личность, способная услышать еле заметный шорох скромной травинки. Лич­ность из плоти и крови. В цикле «Адамовы дети», оскорбившем литературных ханжей, Уитмен славит радости плот­ской любви («Запружены реки мои»).

Так, само название сборника — «Листья травы» — несет философ­скую мысль о вечном круговороте материи, а отсюда делается вы­вод о равенстве всех людей и отметаются классовые и расовые предрассудки.

В первой главе поэмы «Песня о себе» Уитмен рисует такую
сцену:

Ребенок сказал: Что такое трава?— и принес мне ее полные горсти,

Что мог я ответить ребенку?

Я знаю не больше его, что такое трава.

Может быть, это флаг моих чувств, сотканный из зеленой материи — цвета надежды...

А может быть, это иероглиф, вечно один и тот же,

И, может быть, он означает: «Произрастая везде, где придется,

Среди белых и чернокожих, ...и конгрессмена, и негра я принимаю одинаково, всем им даю одно».

В самом конце поэмы Уитмен снова возвращается к тому же мотиву:

Если снова захочешь увидеть меня, ищи меня у себя под подошвами.

При чтении стихов Уитмена невольно обращает на себя внима­ние подчеркнутый индивидуализм поэта, саморекламирование. Поэма «Песня о себе» начинается словами:… Однако с развертыванием поэмы все яснее становится, что ли­рическое «Я» Уитмена — это воплощение рядового человека и че­ловека вообще. Уитмен никогда не замыкался в себе. Его душа распахнута навстречу людям. Выражая горячие чувства любви и уважения к человеку труда, поэт сливается с народом, как бы раст­воряется в нем:…

Перечислив в пятнадцатой главе людей труда: плотников, матро­сов, охотников, фермеров, наборщиков, механиков, гуртовщиков, негров-рабов,— всех, кто своими руками создает материальные блага,— поэт завершает главу Словами:

И все они — я,

Иа них изо всех и из каждого я тку эту песню о себе.

В результате поэма «Песня о себе» превращается в гимн чело­веку труда. Но ее философское содержание шире, это — гимн жизни на земле.

Передав все многообразие жизни в тот момент, когда лоцман ведет пароход, скваттер расчищает участок для дома, гуртовщик гонит стадо, где-то женщина разрешается первенцем, а президент ведет заседание совета, прославляя человеческую жизнь как ве­личайшее благо, поэт заявляет:

Я не хнычу слюнявым хныком, которым хнычет

Теперь весь мир,

Будто месяцы пусты, а земля — это грязь и навоз.

Жалобы и рабья покорность — в одной упаковке с аптечным порошком для больных.

Поэзия Уитмена имеет точный адрес: она служит человеку тру­да. Она освобождает его от робости, преклонения перед авторите­том, она заставляет его понять свою силу и величие. Обращаясь к современнику в сорок шестой главе «Песни о себе», Уитмен го­ворит:

Слишком долго ты копошился у берега,

Робко держась за доску,

Теперь я хочу, чтобы ты был бесстрашным пловцом...

Оптимистическое восприятие жизни иногда приводит поэта к ложной позиции принятия жизни такой, какова она есть, со всеми ее светлыми и темными сторонами. Он воспевает и рабочего, и фермера, и преступника, и лживого политикана, и проститутку, и бизнесмена — все его волнует, все он приемлет. Красноречиво вы­сказано это в поэме «Песня большой дороги»:

Здесь глубокий урок: все принять, никого не отвергнуть,

никому не оказать предпочтенья...

Курчавый негр, невежда, преступник, больной — всякому

открыта она...

Подросток, сбежавший из дому, экипаж богача...

Торгаш, торопящийся спозаранку на рынок...

Я никого не отвергну, и все они будут дороги мне.

И все-таки неоднократные прямые выражения симпатии к тру­довому народу спасают Уитмена от пассивной созерцательности, всеприятия. В «Песне о себе» он утверждает:

Я товарищ плотовщикам и угольщикам,

Всем, кто пожимает мне руку, кто делит со мной еду и питье...

Меня тянет к рабу на хлопковых полях и к тому, кто чистят

отхожие места,

Я целую его, как родного, в правую щеку.

И в сердце своем я клянусь, что никогда не отрину его.

Покоряющий оптимизм поэзии Уитмена с огромной силой выражен в поэме «Песня радостей». Уитмен славит жизнь, «полную каждодневного труда», он славит солнце, капли дождя, морской прибой, свежесть майского утра и зной летнего дня.

В поэме — гимн радостям труда, борьбы, познания, зрелой жен­ственности и спокойной старости. Полной мерой ощутивший мно­гообразие бытия, лирический герой Уитмена хочет прожить достойную жизнь.

Ни перед кем не заискивать, никому ни в чем не уступать,

никакому известному или неизвестному деспоту...

О, покуда живешь на земле, быть не рабом, а

властителем жизни!

«Планетарность» и «космизм». Лирический герой Уитмена — «лишь точка, лишь атом в плавучей пустыне миров». За каждым индивидом бесчисленное множество предков, а впереди неогляд­ная даль времени. И человек включен в вечный круговорот катак­лизмов и потрясений:

Долго трудилась вселенная, чтобы создать меня... Вихри миров, кружась, носили мою колыбель.

В стихах Уитмена особая магия. Его лирический герой словно в первый раз в жизни познал для себя завораживающую многоцветность вселенной. Удивился ее первозданной красоте, взгля­нул на мир по-детски счастливо раскрытыми глазами. Его герой и «космичен», и предельно реален. Он словно вовлекает читателя в процесс художественного освоения мира.

Лирический герой любвеобилен. И поэт, восторгаясь окружаю­щим миром, становится «всеядным» (по выражению К. Чуковского) превращая стихи в каталоги, «реестры» предметов и явлений.

«Слышу, поет Америка»: эта строка - своеобразный эпиграф ко всему наследию поэта. Уитмен воспе­вает не только американские ландшафты, озера, леса, горы, море. В его стихах очерчиваются новые горизонты Америки, входящей в индустриальную эру. В «Песне о выставке* Уитмен славит чудеса техники, советует музе покинуть мир эстетизнрованной, услов­ной красоты и воспеть «пар, керосин, экстренные поезда*, нежный кабель Атлантики, тихоокеанский экспресс». Но при этом улавливает и контрасты машинного, урбанизированного обще­ства. В книге «Демократические дали» звучит тревога Уитмена по поводу всевластия новоявленного «дракона наживы».

Новые темы потребовали от Уитмена новых средств художе­ственного выражения. Прежние классические стихотворные раз­меры и формы оказались для него слишком тесными. Поэт стал широко практиковать так называемый свободный стих, верлибр, который предполагает отсутствие рифм, четкого размера.

В стиховедении бытуют разные точки зрения на природу и сущность верлибра, который получил распространение на Западе, но не особенно привился на русской почве. Это «нечто» •между стихами и прозой* обладает у Уитмена своей внутренней организацией. Верлибр — гибкий, емкий, спо­собен выразить все разнообразие мысли и настроения. Уитмену присущ ораторский пафос, его голос обращен к огромной ауди­тории. Для его стихов характерны общие фигуры публичной речи, риторические восклицания, вопросы. В стихотворении «Когда жизнь моя убывала вместе с океанским приливом» лирический герой, оказавшись на родном острове Поманок, задумываясь над загадками мироздания, восклицает: «Человек, ты смел считать себя центром мира? Не видишь разве, ты подобен этой кучке щепок и прелых листьев, выплюнутых людям?» Передавая щебет птиц, ликующих над гнездом, поэт слов­но выплескивает свою радость: «Свет! Свет! Свет!..»

Уитмен тщательно трудился нал формой стихов, умело варьи­ровал короткие и длинные строки.

Выразительны его метафоры и эпитеты: «хрипящий глас моря», •гордая музыка бури». Некоторые стихи Уитмена построены по законам музыкального произведения: они начинаются своеобраз­ной увертюрой, далее развивается тема, следует финал. Уитме-новские поэмы часто называют «песнями»: их автор не только оратор, мыслитель, он воспевает мир и поет для него.

Своеобразие поэм Уитмена. Как известно, романтизм вызвал к жизни целую палитру разновидностей жанра поэмы. Это поэма историческая, фантастическая, поэма-гимн, монологическая, лирическая, лироэпическая, исповедальная. Одна из непремен­ных особенностей жанра — взволнованность, лиризм.

Уитменовские поэмы не поддаются традиционному жанрово­му определению. Это свободные медитации поэта, цепь разнооб­разных картин, ассоциативно соединенных силой художнической фантазии. В них отсутствуют не только привычный сюжет, но и крупно вылепленные образы. Даже в одной из лучших поэм Уит­мена, посвященной памяти Линкольна, нет, как подчеркива­лось, отчетливой фигуры погибшего президента: вся поэма «держится» не на сюжете, а на обшей тональности, переданном чув­стве глубокой, всенародной печали. Ока пронзительно передана поэтом.

Новое содержание — новая форма. В первом издании «Листьев

Травы» были «запрограммированы* глубинные мотивы, настрое­ния, символы уитменовского мировндения и космоса. Уитмен видел в искусстве продолжение и воплощение Природа. Поэт учил­ся у природы, выражал ее сущность, был пророком, глашатаем высоких истин.

Произведения Уитмена подобны фрагментам могучего моно­лита. Среди них есть и скромные поэтические миниатюры, и вну­шительные масштабные сочинения — поэмы. В совокупности они создают многогранный поэтический образ Америки.

В «Песне о себе» главенствует лирический герой; «Песня о то­поре» — хвала труду, деянию; «Песня большой дороги» — гимн неохватным американским просторам; «Рожденный на Поманоке» — произведение во многом автобиографическое, в котором Уитмен утверждает себя как поэт демократии; поэма «О теле электрическом пою» — апофеоз телесной сущности человека.

Как и многие великие романтики, Уитмен проторил неизве­данный путь. Он отказался от привычных поэтических жанров, форм, от классического стиха. Его новый стиль находился в гар­монии с новым для поэзии материалом. За кажущейся хаотичной неупорядоченностью его стихов просвечивают выверенный план, продуманная организация; он чередует в пределах поэтических циклов крупные полота и миниатюры, пейзажные панорамы беглые зарисовки, философские сентенции, патетику и довери­тельные интонации.

Устремленный в будущее: Уитмен н поэзия XX века

Новаторство автора «Листьев травы», его мощный прорыв к будущему, «космизм», раскованность манеры, использование вер­либра — все эти особенности, не до конца оцененные современ­никами, стали мощными импульсами, воздействовавшими на мно­гих поэтов XX столетия. Можно говорить о целом явлении — «уит-менианстве».

Для многих больших мастеров Уитмен стал вдохновляющим примером экспериментатора и новатора, который стимулировал процесс обновления и обогащения поэтической техники, тема­тики и словаря. В уитменовском ключе развивалось творчество бель­гийского поэта Эмиля Верхарна, который продолжал совершен­ствовать искусство свободного стиха. Был близок Уитмен и мно­гим выдающимся поэтам Латинской Америки. Уитмен оставил явственный след и в творчестве многих проза­иков.

Тема патриотизма носит у поэта разнообразный характер. В стихах о любви к родине у Лермонтова нет какой-то призывности и мажорных нот, это чувство не является чем-то необычным для поэта, а является неотъемлемой частью его жизни. Лермонтов очень тяжело воспринимает страдание русского народа, и эти переживания становятся укором России. В стихотворении 1828 год «Жалобы турка» поэт обращается к рассказам о жизни и судьбе людей своей страны:

Там рано жизнь тяжка бывает для людей,

Там за утехами несется укоризна,

Там стонет человек о рабства и цепей!

В стихотворении «Родина» Лермонтов размышляет о своем отношении к отчизне. В первых же строчках поэт говорит о «странностях» этой любви:

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Так почему же любовь Лермонтова к России – «странная»? Он привязан к иному лицу родины – простым картинам родной природы, русской деревни. Это действительно высокое чувство, и «рассудок» его «не победит».

В стихотворении создан живой поэтический образ родины, основное содержание, наполнение которого – русская природа и народная жизнь. Здесь возникает образ русской деревни, дорогой Лермонтову. Для него родина – в жизни народа, в его простом быту. Разнообразные детали этого быта: «избу, покрытую соломой, с резными ставнями окно…», - поэт перебирает в памяти с «отрадой» и любовью.

В стихотворении «Родина» русская деревня - поэтическое воплощение отчизны. Именно в этом стихотворении отчетливо прослеживается крестьянская тема. Лермонтов сочувственно относится к крестьянству. Здесь есть оттенок грусти, на который точнее всего указывает эпитет: «печальных деревень». Но здесь нет «мировой скорби», и этот оттенок грусти, присутствующий в восприятии родной земли, вполне сочетается с жизнеутверждающим, светлым настроением.

Стихотворением «Родина» Лермонтов утверждает свою любовь к России, к России народной, крестьянской, к мощи и простору русской природы, поясняющей душу народа. Также поэт утверждает любовь к русской земле, возделанной трудом крестьянина. Лермонтов отчетливо перечисляет чуждые ему формы патриотизма. Он отстраняет от себя великодержавный патриотизм, равнодушно говорит о «славе, купленной кровью» и «заветных преданиях» «темной старины».

Лермонтов всегда находился в поиске сильного национального характера, умеющего по-настоящему любить родную землю. Поэтому стихотворение Бородино занимает особое место в творчестве Лермонтова, в нем присутствует своеобразный диалог прошлого и настоящего. Рассказчик, пожилой солдат, прошедший войну 1812 года, осуждает молодое поколение: «Богатыри - не вы!» Он описывает подвиги стариков, упрекая тем самым людей, пришедших им на смену. Новое поколение, по мнению рассказчика и самого поэта, навряд ли смогло бы отстоять Родину в борьбе с Наполеоном.

Лермонтов показывает, что все воины: и солдаты, и офицеры - слились в едином порыве. Они не могли допустить даже мысли о победе врага, о том, что они «отдадут Москву». Ведь Москва для них неотделима от Родины.

В современности же поэт видит скорее больше недостатков своей родины. Это рождает временную неприязнь своей страны, желание покинуть ее:

Прощай немытая Россия,

Страна рабов, страна господ…

Таким образом, отношение Лермонтова к родине весьма неоднозначно. Он не любит Россию официальную, крепостническую. Поэту ближе простота деревенских просторов и «пляска пьяных мужичков». Хотя Лермонтов и видит все недостатки своей страны, но любовь его к ней не уменьшается. Ведь у России такое героическое прошлое, что можно надеяться на «просветленное будущее».

Современная российская драматургия отличается натуралистичностью и вызывающе «физиологической фактурностью».

Одним из наиболее заметных драматургов нового времени является Николай Коляда. «Сказка о мертвой царевне» - одна из лучших его пьес. Главная героиня, Римма, находится на последней ступени распада личности: никакой женственности, отупелость и бесчувствие. По профессии она ветеринар и занимается тем, что умертвляет бездомных кошек и собак.

Римма не развивается как личность, ее жизнь ограничена. Однажды в ветлечебнице появляется новый человек, который сильно отличается от героини. Он умен, спокоен и очень интересен Римме. Она начинает исповедоваться Максиму. Римма осознает неправильность своей жизни: «Я ведь вижу, что плохо живу».

Важно отметить, что в данном случае «плохо живу» означает не бытовые беды, а духовное существование. Героиню волнует проблема смерти, поэтому она мечтает, чтобы о ней написали книгу, тогда люди будут помнить о ней.

Римма хочет, чтобы все было, как в сказке А. С. Пушкина «сказка о мертвой царевне». Героиня читает наизусть: «И в хрустальном гробе том… Спит царевна вечным сном». И сразу же, без перехода: «А он ее потом как поцелует, она – раз! – и живая стала, вот так».

Весьма драматичен контраст между словами Пушкина и примитивной речью героини. Безусловно, таким образом Римма пытается объясниться с Максимом, признаться ему в любви.

Но Максим не способен за черствостью и примитивностью героини увидеть ее измученную душу. В духовном противоборстве с Максимом Римма все-таки одерживает верх. Своей отчаянной открытостью, своим бесстрашием перед «последними вопросами» она что-то «сдвинула» в душе этого мужчины. И у него, как и у Риммы, также начинает болеть душа. Максим задумывается над тем, в чем же смысл жизни: «Вот эта вся глупость. Суета… вот эта…ерунда вся, это вот все – настоящее, дано нам, чтобы жить, да? Да? Да?»

Максим уже по-новому начинает относиться к своей жизни, но при этом настроение его в большей степени носит пессимистический характер.

Таким образом, Николай Коляда обращается к вечному вопросу смысла жизни. Он убежден, что каждый человек рано или поздно задумывается над этой проблемой, только вот старается избегать подобных мыслей, поскольку они слишком актуальны, «больны», но нерешимы. Все это заставляет людей уходить от вопроса о смысле их жизни.

Теория Раскольникова носит определенный отпечаток времени. Его идея о «праве сильного» отражала некоторые мысли нигилизма – мировоззрения, популярного в 60-ые годы 19 века. Главный герой много времени размышляет над историей жизни человечества. Выводы его сводятся к тому, что прогресс осуществляется чаще всего на чьих-нибудь страданиях.

Раскольников считает, что люди представляют собой «две категории». Первые – «твари дрожащие», именно они принимают на себя роль страдающих и безропотных. Другие – «сильные мира сего», эта категория в силу своей исключительности может пренебрегать любыми моральными устоями. Раскольников относит себя ко второй группе людей и задается вопросом, как далеко он может пойти в своей «свободе».

«…Вошь ли я, как вы, или человек? Смогу ли я преступить и взять или нет? … Тварь ли я дрожащая или право имею?» - именно эти мысли и привели Раскольникова к убийству старухи-процентщицы. В какой-то момент для него преступление становится той силой, которая может разъяснить главному герою, в чем смысл его существования.

Однако, совершив убийство, Раскольников перестает чувствовать свою исключительность. Теперь сомнения одолевают его, хотя сам процесс развенчания идеи не носил моментальный характер. Раскольников много времени шел к собственному разоблачению.

Причину своего страшного поступка Раскольников объясняет Соне Мармеладовой: «Не для того, чтобы матери помочь, я убил – вздор! Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил; для себя убил, для себя одного…» Но герой чувствует, что совершил страшную, непоправимую ошибку. Он не старуху убил, а убил себя, свою душу, божественное начало.

Следовательно, теория «сильного человека» во многом была бессмысленной изначально, если после долгих и мучительных душевных страданий Раскольников все же приходит к мысли о несостоятельности своих идей. Ф. М. Достоевский уверен, что бунт Раскольникова является преступлением перед законами божескими и человеческими, которые существуют в народе в виде основ христианской нравственности.

Кульминация развенчания идей героя происходит в финале романа, когда во время каторжных работ Раскольников только и живет мыслями о Соне, о любви к ней. Любовь в самом широком смысле этого слова становится тем единственным, что спасает Раскольникова от духовной гибели.

Работал 40 лет, так как решал очень сложные вопросы:

-как утроен мир

-место человека в нем

-смысл человеческого бытия

-что такое познание

-какие формы оно носит

-что такое человеческое счастье

-как соотносится человеческий мир с высшими силами

Легенда о Фаусте сложилась как выражение страстного протеста против неверия человека в собственные силы. Эта легенда отражала веру в человека, в силу и величие его разума. Она подтверждала, что ни пытки на дыбе, ни колесования, ни костры не сломили этой веры в массах вчерашних участников разгромленного крестьянского восстания. В полуфантастической форме образ Фауста воплощал в себе силы прогресса, которые нельзя было задушить в народе, как нельзя было остановить ход истории.

Исторический Фауст, которого видимо, звали Георгом, родился в 1480 году в Книтлингене (Вюртемберг), а умер в Штауфере (Брайсгау) не то в 1536, не то в 1539 году. Он рано привлек к себе внимание магическими трюками, занимался знахарством, учительствовал, составлял гороскопы, вел беспорядочный образ жизни, был выдворен из Нюрнберга Ингольштадта и в век Лютера, Гуттена и Парацельса неожиданно, будто призрак, возникал то тут, то там.

Заклинаниями Фауст вызвал к себе духа из ада, и к нему явился Мефистофель. Они заключают договор: Фауст продает дьяволу свою душу, а тот обязуется исполнять все его желания. Фауст предается всяким грехам, в том числе блуду. Он ведет также с Мефистофелем долгие беседы на разные темы, например, об устройстве ада и могуществе дьявола. Но Фауста интересует и другие вопросы: об искусстве астрономии или астрологии, о движении неба, его красе и происхождении, наконец, о том, каким образом бог сотворил зиму и лето, как бог создал мир и человека. Дух, поучающий Фауста, всегда выражает еретические взгляды. Так, на его последний вопрос он дает «безбожный» ответ: «Мир, мой Фауст, никогда не рождался и никогда не умрет. И род человеческий был здесь от века, так что не было у него начала. Земля же сама собой родилась, а море от земли отделилось...»

Идея о том, что мир не был создан, для приверженцев старины была чудовищной ересью. Фауст поставил себе целью «исследовать первопричины всех вещей»: до каких пределов допустимо проникновение человеческого ума и его вмешательство в дела природы и какими средствами воспрепятствовать перерождению жажды познания в бесчеловечность? Фауст не просто греховодник, продавшийся дьяволу, а человек с большими умственными запросами.

Гете узнавал в нем свою неудовлетворенность книжной наукой, увлечение магией, жажду быстрого, мгновенного проникновения в тайны природы, мечту о беспредельном могуществе человека.

Фантастические мотивы являются одним из основных приёмов создания определённой ключевой ситуации в произведениях не только русской, но и мировой культуры.

В отечественной литературе к данным мотивам обращались писатели различных направлений. Так, например, в романтических поэмах Лермонтова присутствуют образы потустороннего мира. В «Демоне» художник изображает протестующий Дух Зла. В произведении проводится идея протеста против божества как создателя существующего миропорядка.

Единственным выходом из печали и одиночества для Демона становится любовь к Тамаре. Однако Дух Зла не может достигнуть счастья, потому что эгоистичен, оторван от мира и от людей. Во имя любви Демон готов отречься от старой мести Богу, он даже готов следовать Добру. Герою кажется, что слёзы раскаянья переродят его. Но ему не перебороть самого тягостного порока - презрения к человечеству. Гибель Тамары и одиночество Демона является неизбежным следствием его надменности и эгоизма.

Таким образом, Лермонтов обращается к фантастике для того, чтобы точнее передать настроение замысел произведения, выразить свои мысли и переживания.

Немного иное назначение фантастики в творчестве М. Булгакова. Стиль многих произведений этого писателя можно определить как фантастический реализм. Нетрудно заметить, что принципы изображения Москвы в романе «Мастер и Маргарита» отчётливо напоминают принципы изображения гоголевского Петербурга: сочетание реального с фантастическим, странного с обыденным, социальной сатиры и фантасмагории.

Повествование в романе ведётся одновременно в двух планах. Первый план – события, происходящие в Москве. Второй план – сюжет о Пилате и Иешуа, сочинённый мастером. Эти два плана объединяет, сводит вместе свита Воланда – Сатаны и его слуг.

Появление Воланда и его свиты в Москве становится тем событием, которое изменило жизнь героев романа. Здесь можно говорить о традиции романтиков, у которых Демон – герой, симпатичный автору своим умом и иронией. Свита Воланда настолько же загадочна, как и он сам. Азазелло, Коровьев, Бегемот, Гелла - персонажи, которые привлекают читателя своей необыкновенностью. Они становятся вершителями правосудия в городе.

Булгаков вводит фантастический мотив с целью показать, что в современном ему мире только с помощью потусторонней силы возможно достичь справедливости.

В творчестве В. Маяковского фантастические мотивы носят иной характер. Так, в стихотворении «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче» герой ведет дружескую беседу с самим солнцем. Поэт считает, что его деятельность схожа со свечением этого светила:

Пойдём, поэт,

Взорим,

Вспоём

У мира в сером хламе.

Я буду солнце лить своё,

А ты - своё

Стихами.

Таким образом, Маяковский с помощью фантастического сюжета решает реалистические задачи: объясняет свое понимание роли поэта и поэзии в советском обществе.

Без сомнения, обращение к фантастическим мотивам помогает отечественным писателям более ярко, точно и понятно передать основные мысли, чувства и идеи своих произведений.

В своей философской лирике Есенин ставит множество вопросов, обращенных в первую очередь к самому себе: чем я жил, что я успел, для чего пришел в этот ми?

Есенин всегда ощущал себя частью этого мира. Часто он находил отклик своим мыслям в мире природы, поэтому его философская лирика темно переплетается с пейзажной и наполнена аналогиями между законами человеческой жизни и законами природы.

Яркий тому пример - элегия «Отговорила роща золотая» (1924). «Золотая роща» - это и конкретный природный образ, но это и метафора - жизнь поэта, человеческое бытие вообще. Философское содержание раскрывается через пейзажные зарисовки.

Тема увядания, ощущения последних дней сквозит в образе осени. Осень - время тишины, ярких красок, но в то же время - пора прощания. В этом и заключается противоречивость нашего земного существования. Журавли - это лейтмотив стихотворения, прощальной песни со всем юным, свежим, с «сиреневой цветью» природы и, главное, с душой человека. Человек одинок, однако, эта бесприютность соседствует с теплым воспоминанием: «Стою один среди равнины голой, // А журавлей относит ветер в даль, // Я полон дум о юности веселой, // Но ничего в прошедшем мне не жаль». Жизненный путь пройден, природа завершила свой круг…

Соотношение весны человека и догорающего костра жизни выражено через зримый предметный образ: «В саду горит костер рябины красной, // Но никого не может он согреть». Несмотря на это, лирическому герою не жаль прошедшей жизни, так как бытие воспринимается им как преходящее. «Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник…» - в этих словах основа философского отношения к жизни. Все мы рождены для того, чтобы умереть, каждый из нас - крошечная песчинка в мировом космосе, каждый из нас - неотъемлемая часть природы. Поэтому-то лирический герой сравнивает свой предсмертный монолог с осенним листопадом: « Так я роняю грустные слова».

Несмотря на трагическое звучание стихотворения, воспоминания о прошумевшей жизни вызывают у лирического героя приятие смерти как данности. Вообще, эта элегия очень похожа на исповедь лирического героя - Есенин поднялся над своей личной трагедией к общечеловеческим высотам.

Схожие мысли звучат в стихотворении «Не жалею, не зову, не плачу…» «Увяданья золотом охваченный, // Я не буду больше молодым» - в этих строках размышление о невозможности повернуть время вспять. «Весенняя гулкая рань» - олицетворение молодости природы и молодости жизни. Чувство неизбывной печали, мотив неотвратимой беды лирического героя перед лицом всепоглощающего времени и вечной природы снимается словом «процвесть» в последней строфе: «Все мы, все мы в этом мире тленны, // Тихо льется с кленов листьев медь... // Будь же ты вовек благословенно, // Что пришло процвесть и умереть». Именно к природе взывает лирический герой, именно с ней горше всего прощаться, стоя у роковой черты.

Человеческая душа и Мир едины, однако, порою это единство нарушается, трагическая дисгармония разрушает идиллическое существование. Это может проявляться в бытовых, житейских ситуациях. Так, в «Песне о собаке» человек с жестокостью нарушает законы природы, отнимая у матери новорожденных щенков. Это не только вызывает материнское горе, личную трагедию, но и становится причиной беды вселенского размаха: «Покатились глаза собачьи Золотыми слезами в снег», « В синюю высь звонко Глядела она, скуля, А месяц скользил, тонкий, И скрылся за холм в полях»

Есенин убежден, что нельзя вмешиваться в заданный ход жизни, изменять её темп. По-особенному звучат строки из стихотворения «Мы теперь уходим понемногу»: «И зверьё, как братьев наших меньших, Никогда не бил по голове». Так и нужно жить, понимая, что ты - не хозяин природы, мира, а их часть. Нужно наслаждаться возможностью созерцать красоты земли, нужно просто жить, беря от нее все, что можно. В этом, по мнению поэта, и есть смысл жизни: «Счастлив тем, что я дышал и жил. Счастлив тем, что целовал я женщин, Мял цветы, валялся на траве».

Видя уход в мир иной близких ему людей, лирический герой и сам ощущает приближение смерти. Он понимает, что это может произойти в любой момент. От такой мысли становится жутко и тоскливо, ведь жизнь так прекрасна и так не хочется прощаться с ней. Тем более лирический герой уверен, что мир усопших не имеет ничего общего с нашим миром:

Знаю я, что не цветут там чащи,

Не звенит лебяжьей шеей рожь.

Оттого пред сонмом уходящих

Я всегда испытываю дрожь.

Но стихотворение заканчивается жизнеутверждающе, как и почти вся философская лирика Есенина. Пока еще есть время, нужно ценить и дорожить тем, что ты живешь, любить людей, восхищаться природой, жить в гармонии с собой и окружающим миром.

Размышляя о природе, о Родине, о своей личной судьбе, поэт неизбежно приходит к мысли о том, жизнь нужно принимать такой, какая она есть: «Как прекрасна Земля И на ней человек!»

Венцом сатиры М. Е. Салтыкова-Щедрина по праву считается «История одного города», которую он начал писать в 1868 году, а закончил в 1870 году. В центре внимания писателя – город Глупов, а также глуповцы, населяющие этот город.

Жанр «Истории одного города» определить довольно трудно: автор написал его в форме летописи, но изображённые здесь события кажутся абсолютно нереальными, образы – фантастичными, а происходящее походит на какой-то кошмарный бредовый сон.

Образы произведения глубоко символичны: город Щедрина – это не просто воплощение людской пустоты и праздности, но воплощение всей царской России, всего ее общественного и политического уклада. Щедрин дает здесь сатирическое изображение всей системы российского самодержавия, соединяя и переплетая прошлое с настоящим. Его градоначальники представляют собой обобщенные карикатуры, в которых можно узнать российских царей и вельмож не только прошлого времени, но и современных Щедрину.

Главный герой «Истории одного города» - народ, обобщенный образ которого раскрывается из главы в главу все шире. Это происходит по мере того, как в ход повествования входят все новые и новые градоначальники. Но и сами носители верховной власти города Глупова играют очень важную роль в произведении. Они – олицетворение всех пороков, носители «смертных грехов».

Шествие глуповских градоначальников открывает Дементий Варламович Брудастый. Этот образ вбирает в себя черты правительственного деспотизма, тупости и ограниченности. В голове у Брудастого механизм, производящий только одно слово: «не потерплю!». Такова кратчайшая формула самодержавной системы.

Глуповцы – истинные «поклонники» власти, встречают Брудастого с восторгом, они грезят о процветании города. Но ожидания их не оправдались, так как жить им стало намного хуже: «времена настали темные и страшные». Однако, иронично замечает Щедрин, глуповцы «не увлекались ни модными в то время революционными идеями, ни соблазнами, представляемыми анархией, но оставались верными начальстволюбию».

Образ головы, никак не связанный с телом, возникает и при описании еще одного градоначальника, которого Щедрин именует Прыщом. Только он имел «фаршированную голову», однажды съеденную чиновником. На том и закончилась бесславная деятельность Прыща.

Заканчивается широкое шествие градоначальников описанием деятельности Угрюм-Бурчеева, представляющей собой сатиру на организацию так называемых «военных поселений», предпринятую Аракчеевым по требованию Александра I. Описание это не столько сатирично, сколько гротескно. Угрюм-Бурчеев действует по принципу: «что хочу, то и ворочу»: «Он еще не сделал ни каких распоряжений, а все уже понимали, что пришел Конец».

Этот градоначальник превратил город в казарму, бросил вызов самой природе: решил остановить реку. Но река не поддалась. Такое противостояние раскрывает самую суть произведения: река - это аллегорический образ прогрессивной России. Это страна, идущая вперед, оставляющая в стороне «мусор» и «хлам», которыми Угрюм-Бурчеев хотел перекрыть ее ток, остановить ее течение.

Но, кроме того, река символизирует народ «как воплотителя идеи демократизма». Именно такой народ Щедрин хотел видеть в России – людей, способных мыслить и понимать смысл своего существования. Вокруг себя же он видел только «народ исторический», то есть реальный, не идеализированный. По мнению Щедрина, это «люди, как и все другие, с тою только оговоркою, что природные их свойства обросли массой наносных атомов…»

Эти «атомы» - пассивность, невежество, начальстволюбие, забитость, легковерие, способность к вспышкам слепой ярости и жестокости – изображены сатириком в крайне гиперболизированном виде.

Щедрин пишет, что глуповец – это «человек, которому с изумительным постоянством долбят голову и который, разумеется, не может прийти к другому результату, кроме ошеломления». И только правление Угрюм-Бурчеева привело к тому, что и «рядовые» глупости при всей своей забитости ощутили, что «далее дышать в этом воздухе невозможно».

Таким образом, Салтыков-Щедрин поднимает в своем произведении важные проблемы, актуальные во все времена: отношения народа и власти, сущности русского характера, природе и причинах государственной власти, вопросы человеческой психологии и так далее. Кроме того, в «Истории одного города» он выражает свой общественный, гражданский идеал, который выражен «от противного», путем высмеивания пороков русского общества и русской власти.

Основным художественным приемом в творчестве Салтыкова-Щедрина является «эзопов язык» - аллегорический, иносказательный язык, требующий расшифровки из-за множества намеков и умолчаний. Что такое — город Глупов? Это условное, символическое изображение всей России. В «Истории одного города» есть и более конкретные соответствия: Негодяев — Павел I, Беневоленский — Сперанский, Угрюм-Бурчеев — Аракчеев. В образе Грустилова, возвысившего дань с откупа до пяти тысяч в год и умершего от меланхолии в 1825 году, дан сатирический портрет Александра I.

«Сказки» писателя также основаны на эзоповом языке. Например, «Премудрый пескарь», повествующая о дрожащей от страха за свою жизнь рыбке, разумеется, выходит за рамки «жизни животных»: пескарь — это символическое воплощение трусливого, эгоистичного обывателя, равнодушного ко всему, кроме себя.