Шпаргалка по зарубежной (английской и американской) литературе с 11 по 20 века

Просветительский реализм (18в): главное в человеке – разум; достоверное воспроизвед-е реальности; нбхть выражать в произв-ях высокое и низкое; интерес к изображению рядового человека; роман-воспитание (становление человека).

В лице Даниеля Дефо (Daniel Defoe, ок. 1660 — 1731), талантливого публициста, журналиста, писателя, зачинателя романа нового времени, Просвещение в Англии на раннем его этапе обрело одного из самых ярких своих представителей. Творчество Дефо вдохновлялось не столько книжным, сколько практическим, житейским опытом и было обращено не к избранному кругу ценителей, но к массовой демократической аудитории: уже при жизни автора его книги, статьи, памфлеты стали достоянием широчайших читательских кругов в Англии и за ее пределами.

Писателю было 59 лет, когда он опубликовал первый и самый замечательный свой роман, в веках прославивший его имя. То были «Жизнь и странные, удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, описанные им самим» (1719).

Книга Дефо появилась на гребне мощной волны литературы о путешествиях, захлестнувшей Англию того времени, — подлинных и вымышленных отчетов о кругосветных плаваниях, мемуаров, Дневников, путевых заметок удачливых купцов и прославленных мореходов. Однако как бы разнообразны и многочисленны ни были источники «Робинзона Крузо», и по форме, и по содержанию роман представлял собой явление глубоко новаторское. Творчески усвоив опыт предшественников, опираясь на собственный журналистский опыт, Дефо создал оригинальное художественное произведение, органически сочетавшее в себе авантюрное начало с мнимой документальностью, традиции мемуарного жанра с чертами философской притчи.

Замысел «Робинзона Крузо» был подсказан Дефо действительным происшествием: в 1704 г. шотландский моряк Александр Селькирк, поссорившись с капитаном корабля, высадился на незнакомом берегу с небольшим запасом провизии и оружия и четыре с лишним года вел отшельническую жизнь на острове Хуан Фернандес в Тихом океане, пока его не подобрало проходившее мимо судно под командой Вудса Роджерса. С историей Селькирка Дефо мог познакомиться по книге Роджерса «Плавание вокруг света» (1712) и по очерку Стила в журнале «Англичанин» (1713).

Эта история послужила писателю отправной точкой для развернутого художественного повествования, проникнутого поэзией путешествий и приключений и в то же время заключающего в себе глубокий социально-философский смысл. Заставив своего героя двадцать восемь лет прожить вдали от цивилизации, Дефо производил просветительский эксперимент над «человеческой природой», подвергал ее своеобразному испытанию, стремился уяснить себе и своим читателям решающие факторы выживания человека в этой чрезвычайной ситуации.

В островном эпизоде романа, этой героической летописи «трудов и дней» Робинзона, автор опоэтизировал историю многовековой борьбы человека за существование, прославил несокрушимую силу его мысли, познающей и покоряющей природу, воспел стихию свободного созидательного труда. Труд и напряженная работа мысли помогают герою не только выжить, но и не одичать, не впасть в безумие, сохранить человеческий облик. Именно труд и творческая деятельность разума составляют, по убеждению писателя, основу преобразования мира и духовного возвышения человека.

Дефо воплотил в романе типично просветительскую концепцию истории человеческого общества. Жизнь его героя на острове в обобщенном, схематическом виде повторяет путь человечества от варварства к цивилизации: вначале Робинзон — охотник и рыболов, потом — скотовод, земледелец, ремесленник, рабовладелец. Позднее, с появлением на острове других людей, он становится основателем колонии, устроенной в духе локковского «общественного договора».

Вместе с тем важно подчеркнуть, что герой Дефо с самого начала своего пребывания на острове — не «естественный», но цивилизованный человек, не исходный пункт истории, а продукт длительного исторического развития, индивид, лишь временно поставленный в «естественное состояние»: он вооружен трудовыми навыками и опытом своего народа и с успехом пользуется снаряжением, инструментами и другими материальными ценностями, обнаруженными на потерпевшем крушение корабле. Волею обстоятельств оторванный от общества, Робинзон ни на миг не перестает ощущать себя его частицей, остается существом социальным и рассматривает свое одиночество как тягчайшее? из выпавших на его долю испытаний. В отличие от Руссо и руссоистов (которые строили свой идеал «естественного человека» не без оглядки на «островную робинзонаду») Дефо никогда не сомневался в преимуществах цивилизации над первобытным состоянием и был убежденным сторонником материального и технического прогресса.

Робинзон — труженик, но вместе с тем он и «образцовый английский негоциант». Весь склад его мышления характерен для британского буржуа начала XVIII в. Он не брезгует ни плантаторством, ни работорговлей и готов отправиться на край света, гонимый не столько беспокойным духом исканий, сколько жаждой обогащения. Он бережлив и практичен, старательно копит материальные ценности. Собственническая жилка проявляется и в отношении героя к природе: экзотически прекрасный уголок земли, в который забросила его судьба, он описывает как рачительный хозяин, составляющий реестр своего имущества.

Даже свои отношения с Богом Робинзон строит по принципу делового договора, в котором «добро» и «зло», словно статьи прибылей и убытков, с бухгалтерской точностью уравновешивают друг друга. Как и подобает буржуа-пуританину, герой Дефо охотно обращается к Библии, а в трудные минуты апеллирует к Богу. Однако в целом его религиозность носит весьма умеренный характер. Сенсуалист-практик локковской школы, привыкший во всем полагаться на опыт и здравый смысл, постоянно одерживает в нем верх над пуританином-мистиком, уповающим на благость провидения.

Интересны в романе беседы Робинзона с Пятницей о религии: «естественный человек» Пятница, предвосхищая вольтеровского «Простодушного», своими наивными вопросами без труда ставит в тупик Робинзона, вознамерившегося обратить его в христианство.

Подробно раскрывая в романе отношения между Робинзоном и спасенным им от каннибалов Пятницей, Дефо стремится подчеркнуть благородную цивилизаторскую миссию английской буржуазии. В его изображении Робинзон хотя и превращает молодого дикаря в покорного слугу, однако обращается с ним мягко и гуманно, приобщает его к благам духовной и материальной культуры и обретает в нем благодарного и способного ученика. Явно идеализируя образ Робинзона, автор как бы преподает урок европейским колонизаторам и работорговцам, учит их гуманному обращению с туземцами, осуждает варварские методы покорения диких племен.

Герой Дефо неожиданно оказывается учеником просветительской философии XVIII в.: он — космополит и предоставляет испанцам равные права с англичанами в своей колонии, он исповедует веротерпимость, уважает человеческое достоинство даже в «дикарях» и сам исполнен гордым сознанием личного превосходства над всеми самодержцами земли. «Робинзон Крузо» множеством нитей связан с философскими идеями Джона Локка: по существу, вся «островная робинзонада» и история робинзоновой колонии в романе звучат как беллетристическое переложение трактатов Локка о правлении. Сама тема острова, находящегося вне контактов с обществом, за два десятилетия до Дефо уже была использована Локком в его философских трудах.

С Локком сближают Дефо и воспитательные идеи о роли труда в истории человеческого рода и становлении отдельной личности. Руссо недаром называл роман Дефо «удачнейшим трактатом о естественном воспитании» и отводил ему самое почетное место в библиотеке своего юного героя («Эмиль, или О воспитании», 1762). Бесхитростная история о том, как Робинзон построил свою хижину, как обжег первый кувшин, как выращивал хлеб и приручал коз, как соорудил и спустил на воду лодку, на протяжении без малого трех столетий продолжает волновать воображение читателей всех возрастов. Она и поныне не утратила своего огромного воспитательного значения для детей и юношества.

Исключительность ситуации, в которую поставил своего героя Дефо, изъяв его из мира денег и поместив в мир труда, позволила автору наиболее ярко высветить в характере Робинзона те его качества, которые проявляются в свободной от торгашеских расчетов, общечеловеческой по своей сути, творческой, созидательной его деятельности. Пафос познания и покорения природы, торжество свободного человеческого труда, разума, энергии и воли к жизни придают книге Дефо необыкновенную свежесть, поэтичность и убедительность, составляют тайну ее обаяния и залог ее бессмертия.

Необыкновенный успех романа побудил автора тут же приняться за его продолжение. Так появились «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо» (1719), а затем «Серьезные размышления Робинзона Крузо, с его видением ангельского мира» (1720). И по идейному содержанию, и по художественному исполнению обе части заметно уступают первой. Во второй книге описывается путешествие героя в Индию, Китай и Сибирь. Он посещает свой остров, где завершает устройство «идеальной» колонии. Робинзон выступает в этой части как «образцовый английский негоциант». Дидактические «Серьезные размышления» — типичная для литературы XVII — XVIII вв. попытка объяснить глубинное, аллегорическое содержание предыдущих частей. Робинзон подробно излагает здесь свои этические, религиозно-философские и литературные взгляды.

«Путешествия Гулливера» – произведение, написанное на стыке жанров: это и увлекательное, чисто романное повествование, роман-путешествие, это роман-памфлет и одновременно роман, носящий отчетливые черты антиутопии – жанра, который мы привыкли полагать принадлежащим исключительно литературе XX столетия; это роман со столь же отчетливо выраженными элементами фантастики, и буйство свифтовского воображения воистину не знает пределов. Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. В книге Свифта четыре части: его герой совершает четыре путешествия, общая длительность которых во времени составляет шестнадцать лет и семь месяцев. Выезжая, точнее, отплывая, всякий раз из вполне конкретного, реально существующего на любой карте портового города, он неожиданно попадает в какие-то диковинные страны, знакомясь с теми нравами, образом жизни, житейским укладом, законами и традициями, что в ходу там, и рассказывая о своей стране, об Англии. первой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия, где живут очень маленькие люди. Уже в этой, первой части романа, равно как и во всех последующих, поражает умение автора передать, с психологической точки зрения абсолютно точно и достоверно, ощущение человека, находящегося среди людей (или существ), не похожих на него, передать его ощущение одиночества, заброшенности и внутренней несвободы, скованность именно тем, что вокруг – все другие и все другое.

В том подробном, неспешном тоне, с каким Гулливер повествует обо всех нелепостях, несуразностях, с какими он сталкивается, попав в страну Лилипутию, сказывается удивительный, изысканно-потаенный юмор.

Гулливера посвящают в политическую систему страны: оказывается, в Лилипутии существуют две «враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов», отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами низких каблуков, а другой – высоких, причем между ними происходят на этой, несомненно весьма значимой, почве «жесточайшие раздоры»: «утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с... древним государственным укладом» Лилипутии, однако император «постановил, чтобы в правительственных учреждениях... употреблялись только низкие каблуки...».

Еще более существенные обстоятельства вызвали к жизни «ожесточеннейшую войну», которую ведут между собой «две великие империи» – Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца – с тупого конца или же совсем наоборот, с острого. Ну, разумеется, Свифт ведет речь о современной ему Англии, разделенной на сторонников тори и вигов – но их противостояние кануло в Лету, став принадлежностью истории, а вот замечательная аллегория-иносказание, придуманная Свифтом, жива. Свифтовская аллегория оказывается «на все времена». Хотя, впрочем, свифтовские аллегории конечно же относились к той стране и той эпохе, в какие он жил и политическую изнанку которых имел возможность познать на собственном опыте «из первых рук». И потому за Лилипутией и Блефуску, которую император Лилипутии после совершенного Гулливером увода кораблей блефусканцев «задумал... обратить в собственную провинцию и управлять ею через своего наместника», труда прочитываются отношения Англии и Ирландии, не отошедшие в область преданий, по сей день мучительные и губительные для обеих стран.

Лилипуты – изобретательны, смелы, ловки, подвижны, красивы. Гулливер – великан, физ отвратителен, неуклюж, простодушен, медленно соображает.

Вторым странным государством, куда попадает Гулливер, оказывается Бробдингнег – государство великанов, где уже Гулливер оказывается своеобразным лилипутом.

В этой стране, где Гулливер оказывается даже больше (или, точнее, меньше) чем просто карлик, он претерпевает множество приключений, попадая в итоге снова к королевскому двору, становясь любимым собеседником самого короля. В одной из бесед с его величеством Гулливер рассказывает ему о своей стране – эти рассказы будут повторяться не раз на страницах романа, и всякий раз собеседники Гулливера снова и снова будут поражаться тому, о чем он будет им повествовать, представляя законы и нравы собственной страны как нечто вполне привычное и нормальное. А для неискушенных его собеседников (Свифт блистательно изображает эту их «простодушную наивность непонимания»!) все рассказы Гулливера покажутся беспредельным абсурдом, бредом, подчас – просто выдумкой, враньем. В конце разговора Гулливер (или Свифт) подвел некоторую черту: «Мой краткий исторический очерк нашей страны за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия». Еще больший сарказм звучит в словах самого Гулливера: «...мне пришлось спокойно и терпеливо выслушивать это оскорбительное третирование моего благородного и горячо любимого отечества... Но нельзя быть слишком требовательным к королю, который совершенно отрезан от остального мира и вследствие этого находится в полном неведении нравов и обычаев других народов. Такое неведение всегда порождает известную узость мысли и множество предрассудков, которых мы, подобно другим просвещенным европейцам, совершенно чужды».

Великаны – безобразны, неуклюжи, примитивное общество, но нравственно выше, чем у лилипутов. Гулливер – краив, изщен, диковинка. Чем больше, тем великодушнее, чем меньше, тем мелочнее. (Духовный опыт)

В части третьей книги Гулливер попадает сначала на летающий остров Лапуту. И вновь все, что наблюдает и описывает он, – верх абсурда, при этом авторская интонация Гулливера – Свифта по-прежнему невозмутимо-многозначительная, исполнена неприкрытой иронии и сарказма. И вновь все узнаваемо: как мелочи чисто житейского свойства, типа присущего лапутянам «пристрастия к новостям и политике», так и вечно живущий в их умах страх, вследствие которого «лалутяне постоянно находятся в такой тревоге, что не могут ни спокойно спать в своих кроватях, ни наслаждаться обыкновенными удовольствиями и радостями жизни». Зримое воплощение абсурда как основы жизни на острове – хлопальщики, назначение которых – заставить слушателей (собеседников) сосредоточить свое внимание на том, о чем им в данный момент повествуют. Но и иносказания более масштабного свойства присутствуют в этой части книги Свифта: касающиеся правителей и власти, и того, как воздействовать на «непокорных подданных», и многого другого. А когда Гулливер с острова спустится на «континент» и попадет в его столицу город Лагадо, он будет потрясен сочетанием беспредельного разорения и нищеты, которые бросятся в глаза повсюду, и своеобразных оазисов порядка и процветания: оказывается, оазисы эти – все, что осталось от прошлой, нормальной жизни. А потом появились некие «прожектеры», которые, побывав на острове (то есть, по-нашему, за границей) и «возвратившись на землю... прониклись презрением ко всем... учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад». Сначала Академия прожектеров возникла в столице, а затем и во всех сколько-нибудь значительных городах страны.

3 – наблюдения Гулливера за плодами чел труда. Сатирически описывается и высмеивается. Ч Дть бесполезна.

А в четвертой, заключительной части романа Гулливер попадает в страну гуигнгнмов. Гуигнгнмы – это кони, но именно в них наконец находит Гулливер вполне человеческие черты – то есть те черты, каковые хотелось бы, наверное, Свифту наблюдать у людей. А в услужении у гуигнгнмов живут злобные и мерзкие существа – еху, как две капли воды похожие на человека, только лишенные покрова цивильности (и в переносном, и в прямом смысле), а потому представляющиеся отвратительными созданиями, настоящими дикарями рядом с благовоспитанными, высоконравственными, добропорядочными конями-гуигнгнмами, где живы и честь, и благородство, и достоинство, и скромность, и привычка к воздержанию...

Времен и пространствен изоляция. Остров – изолирован от мира. Идеальное общество: уровень развития наук и ремесел примитивен, семья дружная. Патриарх-ть. Нет войн.

В очередной раз рассказывает Гулливер о своей стране, об ее обычаях, нравах, политическом устройстве, традициях – ив очередной раз, точнее, более чем когда бы то ни было рассказ его встречает со стороны его слушателя-собеседника сначала недоверие, потом – недоумение, потом – возмущение: как можно жить столь несообразно законам природы? Столь противоестественно человеческой природе – вот пафос непонимания со стороны коня-гуигнгнма. Устройство их сообщества – это тот вариант утопии, какой позволил себе в финале своего романа-памфлета Свифт: старый, изверившийся в человеческой природе писатель с неожиданной наивностью чуть ли не воспевает примитивные радости, возврат к природе – что-то весьма напоминающее вольтеровского «Простодушного». Но Свифт не был «простодушным», и оттого его утопия выглядит утопично даже и для него самого. И это проявляется прежде всего в том, что именно эти симпатичные и добропорядочные гуигнгнмы изгоняют из своего «стада» затесавшегося в него «чужака» – Гулливера. Ибо он слишком похож на еху, и им дела нет до того, что сходство у Гулливера с этими существами только в строении тела и ни в чем более. Нет, решают они, коль скоро он – еху, то и жить ему должно рядом с еху, а не среди «приличных людей», то бишь коней. утопия не получилась, и Гулливер напрасно мечтал остаток дней своих провести среди этих симпатичных ему добрых зверей. Идея терпимости оказывается чуждой даже и им. И потому генеральное собрание гуигнгнмов, в описании Свифта напоминающее ученостью своей ну чуть ли ни платоновскую Академию, принимает «увещание» – изгнать Гулливера, как принадлежащего к породе еху. И герой наш завершает свои странствия, в очередной раз возвратясь домой, «удаляясь в свой садик в Редрифе наслаждаться размышлениями, осуществлять на практике превосходные уроки добродетели...».

Аллегорический смысл притчи Свифта о лошадях (гуингнмах) достаточно ясен – писатель зовет к опрощению, к возврату на лоно природы, к отказу от цивилизации.

Свифт – мастер иронического повествования. Все в его книге пронизано иронией.

Периодизация сент-зма: 1. н.18в – 50-60е гг.. Становление. Лирика – элегии: тема одиночества, неизбежности смерти, суетности жизни. 2. 60е гг Англ сент-зм. Стерн.

Родиной сентиментализма была Англия. В конце 20-х годов XVIII в. Джеймс Томсон своими поэмами «Зима» (1726), «Лето» (1727) и т. п., впоследствии соединёнными в одно целое и изданными (1730) под названием «Времена года», содействовал развитию в английской читающей публике любви к природе, рисуя простые, непритязательные сельские ландшафты, следя шаг за шагом за различными моментами жизни и работ земледельца и, видимо, стремясь поставить мирную, идиллическую деревенскую обстановку выше суетной и испорченной городской.

В 40-х годах того же столетия Томас Грей, автор элегии «Сельское кладбище» (одно из известнейших произведений кладбищенской поэзии), оды «К весне» и др., подобно Томсону, старался заинтересовать читателей деревенскою жизнью и природою, пробудить в них сочувствие к простым, незаметным людям с их нуждами, горестями и верованиями, придавая вместе с тем своему творчеству задумчиво-меланхолический характер. Кладбищенская поэзия — условное обозначение поэтического направления в сентиментализме, является наиболее резким тематическим выражением общего настроения меланхолии и отречения, хар-го в эту эпоху англ поэзию природы. Развитие темы экзотизма сельской жизни и ландшафта в силу распада соц базы дворянства как класса приводит к меланхолическим пейзажам, к поэтическим мотивам ночи или вечера, тумана, зловещего пейзажа и т. п. Нейтральный ландшафт сменяется таинственным и страшным: лес — пожарищем, руинами, наконец кладбищем.

Самым крупным представителем сентиментализма был Лоренс Стерн (1713— 1768), автор «Тристрама Шенди» (1759—1766) и «Сентиментального путешествия» (1768; по имени этого произведения и самое направление было названо «сентиментальным»), сборник церковных проповедей (1760 — 1768) и собрание писем, опубликованных его дочерью уже посмертно, а также «Дневник для Элизы» (1767). Соединял чувствительность Ричардсона с любовью к природе и своеобразным юмором.

Родился на юге Ирландии в семье пехотного офицера. Когда ему было 18 лет, умер отец. Благодаря помощи родственников, он окончил университет в Кембридже, а затем получил приход в Йоркшире, где в качестве викария прослужил более 20 лет. Одно время он сотрудничал в газете, издаваемой вигами, но вскоре отошел от журналистики.

В «Тристраме Шенди» Стерн пародирует весь идейно-художественный строй просветительского романа: он издевается над здравым смыслом буржуа — героя литературы XVIII в. и находит крупицы поэзии только в эксцентрических причудах и добром сердце своих милых чудаков из Шенди Холла — этого последнего осколка старой патриархальной Англии.

Произведение Стерна глубоко уходило своими корнями в почву реалистических традиций английской и мировой литературы. И вместо с тем оно представляло собой акт открытого неповиновения традициям. Роман Стерна был и похож, и демонстративно непохож на семейно-бытовые романы, которые под разными наименованиями - "Жизни и удивительных приключении...", "Похождений..." или "Истории..." такого-то героя или героини - предлагали читателям Дефо, Ричардсон, Фильдинг и Смоллет. Недаром и озаглавлен он был по-новому - "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена": это неожиданное словечко "мнения" уже возвещало новый оборот, который Стерн придал повествовательному жанру.

Казалось бы, здесь было все, что обычно присутствовало в английском просветительском романе. Читатели привыкли к тому, что им рассказывалось о происхождении и воспитаниигероя. И Стерн с готовностью делает то же самое, - но как?! С обезоруживающей словоохотливостью он сообщает все относящиеся и не относящиеся к делу подробности, начинает свой рассказ даже не с рождения, а с зачатия героя, тратит сотни страниц на то, чтобы описать его появление на свет и на протяжении девяти томов едва-едва может довести историю воспитания злополучного Тристрама до того времени, когда ему исполнилось пять лет.

Читатель рассчитывал найти в романе любовную интригу, Стерн неукоснительно следует и этому обычаю, - но, вместо того чтобы изобразить пылкую страсть юного героя, повествует о комических злоключениях его пожилого чудака-дяди, атакованного некоей предприимчивой вдовой.

Читатель ждал, что автор выкажет и некоторую ученость. Стерн оправдывает эти надежды с лихвой, обрушивая на бедного читателя целую лавину греческих, латинскихи прочих цитат из древних и новых философов, богословов, схоластов, писателей. С напускной важностью он вводит в роман целые страницы латинского текста (и какого текста!), сопровождая их параллельным переводом, который, при ближайшем рассмотрении, оказывается не слишком-то точным. Какая пища для будущих комментаторов,- или "корка для критиков", как более непочтительно определит это сам Стерн.

Не порывая с культом чувств, он, тем не менее, относится к нему с иронией и скептицизмом. Так возникает знаменитое искусство Стерна — искусство скрытого намека, искусство полуотрицания-полуутверждения, в котором чувствительность сочетается с сатирой, где подтекст не менее важен, чем то, что говорится открыто.

Пристальный интерес к человеку как к уникальной личности, неповторимой в своем развитии, стал той основой, на которой строилось все творчество Стерна. Его книги утверждают право человека свободно проявлять себя вопреки всем трудностям жизни. Стерн переносит акцент с традиционного в просветительских романах поучения читателя на изучение характера героя. Он не столько рассказывает о поступках персонажей, сколько исследует причины, побудившие их к этим поступкам. Представление о характере складывается из отдельных замечаний и комментариев, содержащихся в отступлениях от основной сюжетной линии. Значительное место автор уделяет описанию, казалось бы, совсем незначительных событий и их восприятию героем. Герой постоянно занимается самоанализом и анализом человеческой природы. Тристрам, а вместе с ним и автор подмечают самое главное в анализируемом персонаже и в его отношениях с другими. Так возникает «роман-игра» с его своеобразной архитектоникой, что «перевертывает» традиционную структуру просветительского романа (форма мыслительного процесса).

Одна из акцентированных особенностей «Тристрама Шенди» — фрагментарность. Эпизод, внезапно начавшись, так же внезапно и заканчивается.

Главное действующее лицо романа — Тристрам Шенди, он же рассказчик. Это — двойник самого Стерна, но он и противостоит автору. Стерн постоянно подчеркивает относительность знаний о мире, неадекватность мировосприятия и возможность существования различных точек зрения.

Центральными фигурами этого круга персонажей становятся братья Уолтер и Тоби Шенди, отец и дядя Тристрама. Сама их фамилия значима. На йоркширском диалекте она означает «человек с придурью». Каждый из них, благодаря этому чудачеству, или «коньку», как называет его Стерн, продолжает оставаться самим собой в мире, где все единообразно. Уолтер Шенди — образец рассудочного мировосприятия. Бывший купец, а во время действия романа провинциальный помещик, он разбогател на торговле и теперь может позволить себе поучать других. Его твердые убеждения в том, что человека нужно воспитывать с раннего детства, развивая его ум. Он составляет руководство по воспитанию своего сына — «Тристрапедию», задавшись целью разумно устроить его жизнь. Будучи одним из когорты чудаков, пародией на схоластов-воспитателей, он несет в себе характерные черты «шендизма». Уолтер целиком отдается изучению науки «носологии», убежденный в том, что по форме носа можно определить будущее человека. Шенди с важностью рассуждает о вещах незначительных, которые, по его мнению, влияют на судьбы людей.

Дядя Тоби — полная противоположность брату. Это персонаж, живущий чувствами и эмоциями. Тоби добр, щедр и великодушен, наивен и застенчив, доверчив. Его доброта помогает ему постичь горе ближнего и прийти ему на помощь. Так происходит в случае с лейтенантом Лефевром, сына которого воспитывает Тоби.

Но чувствительность старого солдата дяди Тоби, как и рационализм Уолтера Шенди, подвергается у Стерна испытанию жизнью. И в этом испытании оба они оказываются равным образом несостоятельными. Чувства дяди Тоби часто размениваются по пустякам. Жизнь его так же пуста, как и жизнь брата. Его «конек» — игра в войну. На лужайке возле дома он разыгрывает вместе со своим денщиком военные баталии. Стерн беззлобно посмеивается над чудачествами дяди Тоби.

Юмором окрашены и образцы второстепенных персонажей. И среди них тот, кто станет центральным героем следующего романа Стерна — «Сентиментальное путешествие», — пастор Йорик. Имя Йорик заимствовано Стерном из шекспировской трагедии «Гамлет». Оно символично уже само по себе. В нем сочетаются крайние полюсы: шутовство и напоминание о смерти. Йорик — сельский священник, к которому постоянно обращаются за помощью. И он никому не отказывает.

В «Сентиментальном путешествии» (1768) этот образ резко меняется и приобретает необычайную сложность и противоречивость. Здесь так же рассказ ведется от первого лица, рассказчиком выступает пастор Йорик. «Сентиментальное путешествие» — программное произведение Стерна. В нем последовательно проводятся главные принципы эстетики писателя, углубляется взгляд на мир, получивший отражение уже в первом романе. Внешне роман напоминает заметки любознательного путешественника. Многие главы его названы в соответствии с названиями городов, в которых он побывал. Однако мнимая достоверность описания нужна Стерну только для того, чтобы читатель погрузился в привычный для него на первый взгляд мир. А дальше его ждут неожиданности.

В книге нет ни описания мест, ни точного изложения фактов, ни оценки того, что увидел автор. В ней нарушена хронология, нет стройной композиции. Описание незначительных эпизодов разрастается до огромных размеров, обрастает, казалось бы, никому не нужными деталями. И напротив, о значительных явлениях говорится вскользь, мимоходом.

Книга начинается с середины диалога между Йориком («Во Франции, — сказал я, — это устроено лучше!») и неизвестным лицом. Далее герой принимает неожиданное решение — отправиться путешествовать по Франции, чтобы самому все увидеть. Обрывается книга тоже на полуфразе. Последовательность изложения нарушается вставными эпизодами и заимствованиями из других произведений. А отдельные сцены соединены так, что благородные поступки, которые совершил герой в одних, объясняются неблаговидными причинами в других.

Оказывается, автора вовсе не интересует, что увидел путешественник. Ему важно лишь то, как он воспринял увиденное. Так же, как и в первом романе, Стерн как бы ставит психологический опыт. Его герой, вырванный из привычной жизни, должен быть хладнокровным наблюдателем всего, что встречается ему на пути. Но эмоции, причуды, сложность характера не дают Йорику быть просто наблюдателем. Они делают его участником событий, накладывают отпечаток на его душу.

Стерн недаром делает своим героем пастора Йорика. Человек чувствительный, легко поддающийся впечатлениям, становится вместилищем самых противоречивых ощущений, мыслей и чувств. Стерн изображает мельчайшие оттенки его переживаний, их переливы и модификации, внезапную смену настроений. Йорик — типичный сентиментальный герой и одновременно его отрицание. Чувства его всегда умеренны и окрашены легкой иронией по отношению к действительности, к другим людям, к самому себе. Он импульсивен и часто начинает действовать по внезапному порыву души.

Таковы эпизоды из первых глав книги, относящиеся к истории с монахом из Кале. Йорик хочет подать ему милостыню, но скупость берег верх. Вторая встреча с монахом происходит, когда Йорик находится в обществе прелестной дамы. Писатель показывает сложный мир страстей, которые одолевают героя. Он боится, что монах пожалуется незнакомке, и одновременно настраивает себя на традиционное для англичан недоверие к католической церкви. Тут обнаруживаются и трусость, и лицемерие, и ханжество. Наконец, Йорик подает монаху милостыню, объясняя это тем, что происходит обмен подарками. Скупость побеждена, и все же эта победа сопровождается самыми противоречивыми чувствами.

Йорик пристально наблюдает за собой. Часто он анализирует свои поступки и чувства, их сопровождающие. Примечательно то, что такой анализ никогда не бывает рационалистичным. Это, скорее, сплав умиленной чувствительности, самолюбования и лукавой насмешки над собой. И все это окрашено юмором, с помощью которого автор комментирует описываемое. Перед читателем раскрывается душа человека в процессе переживаний прожитого и увиденного. Такое описание «изнутри» появляется в английской прозе XVIII в. впервые.

Однако герой часто судит о себе поверхностно. Точнее, Йорик не всегда хочет судить себя «по совести». Ведь его поступки противоречат тому идеалу, который он утверждает. Так, его кичливая целомудренность постоянно приходит в столкновение с соблазнами, встречающимися ему на пути. А в страхе перед Бастилией он готов унизиться до лести знатному вельможе. Сам Йорик порой чувствует эти противоречия. «Мне было бы неприятно, — признается сентиментальный герой, — если бы мой недруг заглянул мне в душу, когда я собираюсь просить у кого-нибудь покровительства»... «Сколько низких планов гнусного обращения сложило по дороге мое раболепное сердце! Я заслужил Бастилии за каждый из них!»

Поверхностность самоанализа у Йорика объясняется не только тем, что герой лжет самому себе, пытаясь казаться лучше, чем он есть. Иногда Стерн сознательно не до конца исследует причины поведения, предоставляя читателю самому разрешить ту или иную сложную психологическую задачу. Так, в книге возникает своеобразный подтекст. Что движет Йориком, когда он бросает гневные филиппики о свободе при виде сидящего в клетке скворца? Негодование против рабства или же опасение за собственную независимость? Автор не дает ответа на подобные вопросы, да и читатель не всегда в силах ответить на них. Ответ может быть двояким. И эта двусмысленность решения заранее заложена в характере героя. В нем не существует крайностей — добра и зла. Но и истина у него тоже относительна. Стерн навсегда отказывается от утверждения просветителей о том, что человек — существо, разумно решающее свои проблемы. Его герой обыден и потому он — антирационалист.

Иногда аффектация героя ставит его в смешное положение. А он не замечает этого: «Я сел рядом с ней, и Мария позволила мне утирать слезы моим платком, когда они падали, — потом я смочил его собственными слезами, потом слезами Марии — потом своими — потом опять утер им ее слезы — и когда я это делал, я чувствовал в себе неописуемое волнение, которое невозможно объяснить никакими сочетаниями материи и движения». Так описывает Йорик свою встречу с девушкой, сошедшей с ума от любви, попутно делая выпад против материалистического учения об источнике чувств. Но Стерн равно подшучивает и над вульгарно-материалистическим объяснением того, как зарождаются чувства, и над чрезмерной экзальтированностью своего героя.

Портрет героя неоднозначен, но психологически точен. Йорик воспринимает противоречия человеческой натуры как нечто неизбежное и непреходящее. Видя ограниченность человеческих возможностей и еще более ограниченность способности познания человека, он может лишь горько посмеяться над этими противоречиями, но не пытается ничего исправить. Ненужным и бесплодным считает он и сатирическое осмеяние действительности. Отсюда и возникает равнозначное приятие добра и зла, демонстративный аморализм.

«Сентиментальное путешествие» стало кульминацией в развитии английского сентиментализма, а Йорика можно назвать провозвестником героя нового типа, который будет разработан позднее в реалистической прозе XIX столетия.

«Сентиментальное путешествие» сам Стерн называл «мирным странствием сердца в поисках за природою и за всеми душевными влечениями, способными внушить нам больше любви к ближним и ко всему миру, чем мы обыкновенно чувствуем».

«Сентиментальное путешествие по Франции и Италии». Книга вышла в 1768 году в двух томиках, осталась неоконченной. «Путешествия по Италии» так и не появились. Автор скончался, не завершив своего труда.

Жанр путешествий был модным. Открытие новых земель, уже достаточно интенсивная мировая торговля, завоевание колоний и, наконец, образовательные путешествия знатных молодых людей, совершаемые обычно в Италию, родину искусств, - всё это обусловило и появление жанра путешествий, и его расцвет. Однако «Путешествие …» Стерна было особого рода, Стерн (или пастор Йорик, так именовал себя писатель), - путешественник чувствительный, т.е. искатель чувств. Писатель не идеализирует чел и показывает, как добрые побуждения борются в нем с себялюбием, эгоизмом, корыстью, самолюбием и тщеславием.

Мир чувств, который прославляет Стерн, имеет особое значение в его философии жизни.

Природа и чел мир несовершенны. Они постоянно являют взору душераздирающие картины. Куда уйти от них, куда скрыться от страданий и печалей мира? Только в мир чувств. В сущности, Стерн при всем жизнелюбии очень трагичен. Все его герои уходят от борьбы, от страшных реальностей в какой-то изобретенный ими тихий уголок маленьких радостей.

Творчество Лоренса Стерна венчает и завершает развитие английского сентиментализма и подготавливает почву для романтизма и критического реализма XIX в.

Рамки сентиментализма были тесны Стерну. Глубокий ин­терес к миру чувств сочетается у него с разрушительной иро­нией. Язвительно-сатирический смех приходит в столкнове­ние со свойственной сентиментализму чувствительностью. С полным основанием Стерна называют создателем сентимен­тально-юмористического романа. Смех Стерна перекликается с сатирой Свифта. Стерн выступает против рационалистиче­ского стремления изучать и изображать «человека вообще», против отвлеченных рассуждений и твердо установленных пра­вил. Стерн не доверяет идее разумности мира и человека. Он во всем сомневается, все подвергает анализу. Предметом своего анализа он делает человеческую натуру, объектом изображе­ния - сложный мир человеческих чувств и эмоций. С не мень­шим энтузиазмом углубляется Стерн в самоанализ. Субъектив­но-лирическое начало занимает в его романах важное место. Наблюдения и исследования Стерна в своем конечном итоге ведут к мысли о неразумности и пошлости буржуазного бытия.

Лоренс Стерн был сыном офицера. После окончания Кем­бриджского университета он принял духовный сан и стал священником в небольшой деревушке близ Йорка. Здесь он прожил более двадцати лет и переехал в Лондон, уже завоевав литературное признание. Непродолжительное участие в поли­тической жизни на стороне партии вигов убедило Стерна в беспринципности действий парламентариев и породило в нем неприязнь к борьбе парламентских группировок. В начале 60-х годов Стерн совершил путешествие по Франции и Ита­лии. Во Франции он познакомился с Дидро, Гольбахом и дру­гими энциклопедистами.

Литературное наследие Стерна невелико. Оно включает всего два романа, каждый из которых не является полностью законченным. Первый роман - «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (The Life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman, 1760-1767), второй - «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» (A Sentimental Journey Through France and Italy, 1768).

«Тристрам Шенди» — произведение необычное, «чрезвы­чайно своеобразное и во многих отношениях экстравагант­ное»1. Понять его своеобразие можно, учитывая то обстоя­тельство, что Стерн создавал не просто роман, а роман-пародию на произведения своих предшественников.

Стерн дает своему роману традиционное для XVIII в. на­звание - «Жизнь и мнения Тристрама Шенди», подчеркивая этим самым свое намерение рассказать о жизни героя, чье имя он, согласно традиции, включает в название произведения. Однако слово «мнения», заменившее обычное для названий романов Филдинга слово «приключения», позволяет уже с самого начала понять, что интересы автора связаны не столь­ко с внешними событиями жизни героя, сколько с его воспри­ятием этих, событий и его мнениями о них. Из дальнейшего становится очевидно, что собственно о жизни героя в романе не говорится: на протяжении нескольких первых книг расска­зывается о предыстории его появления на свет, а к концу по­вествования ему исполняется только пять лет. Но вместе с тем образ Тристрама Шенди присутствует в романе. Правда, ни­чего определенного о его характере, круге интересов и зна­комств, о его занятиях сказать нельзя. Представление о Три-страме Шенди можно составить лишь из отдельных намеков, деталей, содержащихся в многочисленных отступлениях, бег­лых и часто противоречивых замечаний.

Композиция стерновского произведения также является откровенным вызовом общепринятым принципам построения романа XVIII в. Стерн нарушает обычные формы повество­вания. Например, посвящение, которое принято предпосы­лать произведению, он помещает в середине романа; наруша­ет последовательность в нумерации глав; внезапно прерывая повествование, оставляет пустыми некоторые страницы; на­рушается и последовательность в изложении событий. Писа­тель увлекается отступлениями и с присущей ему иронией замечает: «Словом, произведение мое отступательное, но и поступательное в одно и то же время». И этот «отступательно-поступательный» принцип выдержан до конца.

В «Тристраме Шенди» изображены члены семейства Шенди и передана атмосфера жизни в имении Шенди-Холл. На первый план выступают фигуры братьев Вальтера и Тобн Шенди - отца и дяди Тристрама. Рядом с ними - жена Вальтера, капрал Трим, пастор Йорик, доктор Слоп, Тристрам, от лица которого ведется повествование, и, конечно, сам автор - Лоренс Стерн, чье присутствие ощущается на каждой странице романа.

Семейная тема в английской литературе уже освещалась в романах Ричардсона. Стерн все это переосмысливает и пере­оценивает, не допуская ни малейшей идеализации. Под его пе­ром буржуазное существование предстает как фарс. «Тристрам Шенди» - пародия на семейно-бытовой роман.

Провинциальный сквайр Вальтер Шенди, разбогатевший на торговле, предстает перед нами как личность во всех отноше­ниях незначительная. Он всецело погружен в мелочные расчеты и семейные дрязги, он самовлюблен и эгоистичен. Иронический комментарий писателя беспощадно разрушает мнимое величие Вальтера Шенди, обнаруживая его суетность и тщеславие.

Самым «стерновсхим» героем является дядя Тоби. Его образ противостоит образу Вальтера Шенди. Дядя Тоби - герой чув­ствующий. Он отзывчив и добр, прост и искренен. И хотя его жизнь столь же пуста, как и существование Вальтера Шенди, Стерн пишет о нем с мягким юмором. Ему импонирует доброе сердце и отзывчивая душа этого милого и странного чудака. Если Вальтер Шенди кичится своей мнимой ученостью, то дядя Тоби предается игре. Он тешит старость игрой в войну. На поля­не сооружаются военные крепости, ведется их осада. В пылу «сражений» дядя Тоби ощущает себя героем. Военное дело - его «конек» (nobby-horse). Теме «конька» в романе Стерна принад­лежит очень важное место, точно так же, как и образам чуда­ков. Именно в чудачествах во всей полноте и проявляется чело­веческая натура: «Когда человек отдает себя во власть господ­ствующей над ним страсти, - или, другими словами, когда его конек закусывает удила, - прощай тогда трезвый рассудок и осмотрительность!» Стерн убежден, что, не зная склонностей человека, его «конька», нельзя представить себе его характер.

«Конек», или «господствующая страсть», определяет пове­дение многих героев Стерна. «Конек» - это способ уйти от унылого однообразия повседневности, от трезвой расчетливо­сти буржуа, от его удручающего практицизма. Эту способ­ность отдаться какому-либо необычному увлечению Стерн определяет словом «шендизм».

Главное действующее лицо романа - сам автор. Его образ сложен и динамичен. Личность автора определяет тональ­ность повествования. Автор не только иронизирует над ге­роями своего романа, он беседует с «проницательными» чита­телями и смеется над ними. Субъективно-лирическое начало в произведении Стерна играет важную роль; так будет впослед­ствии и у романтиков.

Роман не завершен. Итальянские эпизоды Стерн написать не успел. 6 История английской литературы

Роман «Сентиментальное путешествие» продолжает маги­стральную линию творческих исканий Стерна. Уже в самом названии его сформулирована художественная программа писателя. Путешествие пастора Йорика по Франции1 - это путешествие «сентиментальное», и потому было бы напрас­ным искать в его описании точные факты или определенные события. Стерн передает движение душевной жизни своего героя - натуры восприимчивой и чувствительной. «О, милая чувствительность! - восклицает Стерн. - Неисчерпаемый ис­точник всего драгоценного в наших радостях и всего возвы­шенного в наших горестях!» Основная сфера интересов Стер­на-романиста - изображение мира чувств. Первостепенное значение приобретает то, каким образом воспринимает Йо­рик увиденное, какие ассоциации рождает у него та или иная встреча, то или иное впечатление.

Образ пастора Йорика, перешедший из романа «Тристрам Шенди», становится в «Сентиментальном путешествии» ос­новным, сливаясь с образом автора. Имя Йорика появляется в произведениях Стерна не случайно, оно имеет определенную литературную традицию: это имя умершего шута из трагедии Шекспира «Гамлет». Йорик обладает даром едкой насмешки, и вместе с тем он - шут, развлекающий людей. Натура Йорика противоречива, переживаемые им чувства многообразны. Стерн прослеживает, как гордость взаимодействует с осто­рожностью, как лицемерие прикрывает скупость, любопытст­во одерживает верх над осмотрительностью и эгоизм торже­ствует над всем остальным. Любое чувство, зарождающееся и развивающееся в душе Йорика, для Стерна значительно. И вместе с тем подобный подход влечет за собой проявляю­щееся в романе стремление низвести подлинно большое и важное на уровень незначительного. Субъективизм становит­ся основным принципом в подходе к явлениям.

На основании романа Стерна нельзя составить впечатле­ние о жизни Франции, ее достопримечательностях, ее приро­де. Для «сентиментального путешественника» Йорика важны прежде всего его ощущения. И потому рассуждения Йорика об узниках, заключенных в Бастилии, и его монолог о рабстве и свободе занимают ничуть не больше места, чем его замеча­ния по любому другому вопросу.

В то же время на страницах романа встречаются выпады в адрес французских аристократов, намеки на несправедливость общественного строя Франции. Демократизм Стерна про­явился в образах простых людей Франции - лакея Да Флера, бедного крестьянина, молодой девушки Марии, потерявшей рассудок от любви.

Творчество Стерна отразило характерные особенности сентиментализма на позднем этапе его развития - отрицание разумности буржуазных форм жизни, противопоставление им мира чувств и скептицизм в восприятии окружающего.

Важный этап становления европейского просветительского романа связан с творчеством С. Ричардсона (1689—1761). Как бы поясняя обдуманную интроспективность своих романов, он цитирует в «Клариссе» стихи Ювенала: «Если ты хочешь познать человеческие нравы, тебе довольно и одного дома...». Но в четырех стенах «одного дома» — будь то загородная усадьба мистера Б., Гарлоу-плейс или меблированные комнаты в Лондоне — бушуют такие душевные бури, какие редко встретишь в романах Дефо. Ричардсон достигает необычайной интенсивности в изображении психологических конфликтов, борения чувств и мыслей. «Драматическое повествование» — так определял он жанр своего романа «Кларисса, или История молодой леди, охватывающая важнейшие вопросы частной жизни и показывающая, в особенности, бедствия, проистекающие из дурного поведения как родителей, так и детей в отношении к браку».

Эпистолярная форма позволила писателю совершить подлинные открытия в изображении душевной жизни людей. Первый роман Ричардсона, «Памела» (1740—1741), состоит почти целиком из писем главной героини. В дальнейшем, в «Клариссе» (1747—1748) и «Сэре Чарльзе Грандисоне» (1754), форма романа в письмах усложняется, становится более гибкой и драматичной. Иногда одни и те же события одновременно интерпретируются с разных точек зрения противоборствующими персонажами: Клариссой — в ее письмах подруге, Ловласом — в его письмах приятелю Бельфорду. В разноречивости этих писем раскрываются не только разные аспекты происходящего, но и противоположные характеры пишущих. Иногда письмо одного из персонажей приоткрывает перед читателем завесу будущего, еще неясную другим героям. Зная о коварстве Ловласа, читатель трепещет за судьбу еще ничего не подозревающей Клариссы; вместе с тем он предугадывает и крушение тщеславных замыслов знатного соблазнителя, так как по письмам Клариссы может судить о том, как непоколебимо ее нравственное достоинство.

Вершина реализма. Первый трагедийный роман англ лит-ры. Особенности конфликта: любовно-психологический, этический, соц(семья – запреты Клариссы). Конфликт основан на столкновении честной и гордой натуры Клариссы со злом, воплощенным не только в образе преследующего ее Ловеласа, но и в окр обществе. Девушка из буржуазной семьи Кларисса Гарлоу бежит из родительского дома с молодым дворя­нином Ловласом, которого она любит и которому доверяет. На этот шаг Кларисса решилась потому* что родители, равнодушные к ее чувствам, принуждают ее к браку с богачом Сомсом. Брат и сестры возненавидели Клариссу из-за полученного ею от деда наследства. Деньги явились причиной семейных раздоров. «Любовь к деньгам — корень всякого ала», — пишет Кларисса своей подруге Анне Гоу. Ловлас, принадлежащий к обедневшей дворянской семье, не имеет богатства и потому не является в глазах родных Клариссы подходящим для нее женихом.

Доверившись Ловласу, Кларисса оказалась жертвой его эгоиз­ма, самолюбия и гордыни. Ловлас совершает над ней насилие. Своей жестокостью он мстит семье Гарлоу, не пожелавшей видеть его мужем Клариссы. Однако отношение Ловласа к Клариссе сложно; постепенно разбираясь в своих чувствах, он понял, что любит ее. Стремясь загладить свою жестокость, он хочет жениться на ней. Но Кларисса отвергает его предложение. Пережитые мучения под­рывают ее силы, и она умирает. Ловлас, терзаемый угрызениями совести, уезжает в Италию. Вскоре он погибает на дуэли от руки двоюродного брата Клариссы.

Развязка романа лишена компромисса, присущего сюжету «Па­мелы». Гибель Клариссы оказывается неизбежной, подготовлен­ной всей цепью предшествующих событий. До конца она сохраня­ет свою независимость; физически сломленная, она одерживает. моральную победу над Ловласом. «В основе моральной стойкости Клариссы — не только пуританская ненависть к греху, но и проникнутое просветительским гуманизмом уважение к нравственным правам и свободе личности».

Характеры двух центральных героев романа многогранны. Бур­жуазно-пуританская ограниченность Клариссы сочетается с под­линным величием в отстаивании своего человеческого достоин­ства. Эгоизм, жестокость и развращенность Ловласа не заслоняют присущего ему обаяния. Не случайно, несмотря на все совершае­мые им преступления, он вызывал симпатию у читателей.

Пуританско-просветительский идеал личности

Сила воздействия романа Ричардсона на его современников была велика. Это связано с присущей писателю способностью ув­лечь читателя эмоциональностью повествования, мастерством передачи чувств.

Ричардсону достаточно событий, происходящих в стенах одного дома, чтобы изобразить нравы целого общества. Он поднимает обыденного буржуазного героя, которому эстетика XVII в. отводила только комические роли, на трагическую высоту. Его героиням доступны высокие страсти и сложные душевные коллизии. Но, будучи пуритански ограниченным, Ричардсон относится с недоверием к чувственным проявлениям человеческой природы. Положительные героини его романов — Памела и Кларисса — никогда не отступают от принципов буржуазной добродетели и пуританской морали.

Эпистолярный роман Ричардсона полон длиннот и повторений. Писатель еще не решается расстаться с иллюзией документальной достоверности своего материала, отводя себе лишь функцию «издателя» публикуемых им писем. «Кларисса» считается самым длинным из всех романов, написанных на английском языке (попытки сократить его в XIX в., предпринятые французским романтиком Жюлем Жаненом, не были удачными).

Но каковы бы ни были длинноты ричардсоновских романов, «Памела» и в особенности «Кларисса» — важные вехи на пути развития европейского романа. Ричардсон имел своих предшественников: он был знаком, в частности, с французским психологическим романом XVII в. и начала XVIII в.. Но он открыл повествовательному искусству новые горизонты изображением драматических конфликтов, вырастающих из обыденных обстоятельств частной, домашней жизни своих соотечественников. Драматический конфликт «Клариссы» подходит уже под бальзаковское определение реалистического романа как «буржуазной трагедии без яда и кинжала, не менее страшной, чем те, которые совершались в доме Атридов».

Зрелое и позднее просвещение.

Хотя хронологически появление основных произведений Смоллета почти совпадает с выходом в свет романов Филдин­га, в плане историко-литературном творчество Смоллета зна­меновало переход к новому этапу в развитии просветитель­ского романа в Англии. Смоллет стал выразителем новых тенденций, связанных с утратой присущих Филдингу опти­мизма, веры в Природу н Разум; его творчество связано с поздним этапом зрелого Просвещения в Англии. Последний роман Смоллета «Путешествия Гемфри Клинкера» перекли­кается с творчеством сентименталистов.

По присущей ему силе сатирического обличения и полити­ческой остроте Смоллет близок Свифту. Традицию авантюрно-плутовского романа, утвердившуюся в английской литературе с появлением произведении Дефо, он обогатил воспринятой им у Свифта сатирической беспощадностью. Вместе с тем творчест­во Смоллета было бы невозможно без реалистических, полотен Филдинга. Однако от филдинговских «комических эпопей» романы Смоллета отличаются и присущей им атмосферой мрачности, и проявляющейся во всем их строе дисгармонично­стью, и ярко выраженной склонностью к гротескно-карикатур­ным принципам изображения, которые отвергались Филдингом.

Пафос творчества Смоллета основан на опровержении философии оптимизма. Социальная действительность Анг­лии середины XVIII в. и собственный жизненный опыт писа­теля давали для этого достаточные основания. Творчество Смоллета носит ярко выраженный обличительный характер. Вместе с тем в нем проявляется тенденция рассматривать поро­ки буржуазного мира и буржуазного индивида как проявление «природного зла». Возникает известное противоречие: с одной стороны, Смоллет всем ходом действия своих романов, постро­енных в форме «приключений» героев, обосновывает формиро-вание их характеров под воздействием всевозможных жизнен­ных испытаний; но, с другой стороны, не давая глубоких пси­хологических мотивировок поведения и обнаруживая склон­ность к изображению определенной алогичности жизни и не­объяснимости многих человеческих поступков, он тяготеет к утверждению мысли об исконной порочности людей и жизни вообще. Ощущение дисгармоничности мира, алогичности про­исходящего и присущая Смоллету беспощадность суждений составляют характерные особенности его творчества.

Родиной Смоллета была Шотландия. Он родился в Дун­бартоне в семье бедного шотландского дворянина. Окончив школу, Смоллет уехал в Глазго, где стал учеником аптекаря и обучался на медицинском факультете университета. Но инте­ресы его с ранней юности были связаны с литературой. В ис­торию литературы Смоллет вошел как автор ряда романов, среди которых наибольшую известность завоевали: «Приклю­чения Родерика Рэндома» (The Adventures of Roderick Ran-dom», 1748), «Приключения Перегрина Пикля» (The Adventu­res of Peregrine Pickle, 1751) н «Путешествие Гемфри Клинке­ра» (The Expedition of Humphrey Clinker, 1771), а также пуб­лицистическая сатира «История и приключения атома» (The History and Adventures of an Atom, 1769).

Смоллет строит свои произведения в форме жизнеописаний героев, истории их «приключений», в процессе которых они познают жизнь и людей. Смоллет обращается к свободной композиции; главы-эпизоды его романов не связаны строгим сюжетным единством, многие из них могли бы поменяться мес­тами. Но в своей совокупности они подчинены единой задаче: раскрыть «плутовство и эгоизм человечества».

Свою програм­му Смоллет изложил в предисловии к «Родерику Рэндому», Он хочет вызвать у читателя чувство возмущения и негодования низменными и порочными нравами общества; хочет писать о таких злоключениях героев, которые вызовут не смех, а состра­дание; он стремится к правдоподобию в раскрытии «себялюбия, зависти, злобы и подлого равнодушия человечества».

Роман «Приключения Родерика Рэндома» написан от пер­вого лица. Герой - молодой человек Родерик Рэндом - рас­сказывает о своей жизни. В детстве Рэндом не видел тепла и ласки. Он рано лишился родителей, страдал от унижений и обид. Нужда заставляет его браться за любую работу: он ста­новится помощником лекаря на военном корабле, слугой, солдатом французской армии. Родерик сталкивается с прояв­лениями крайней жестокости, безграничного себялюбия, бе­зысходного отчаяния. Капитан военного корабля Оукем бесче­ловечно расправляется с больными матросами; вербовщики обманом и силой завлекают доверчивых бедняков на борт ко­рабля; в трущобах Лондона обречена на гибель брошенная и обманутая своим возлюбленным мисс Уильяме; в тюремных застенках томятся люди, которых голод толкнул на воровство. Через все круги этого ада проходит и Родерик Рэндом. Смоллет не идеализирует своего героя. Он показывает, как обстоятель­ства жизни делают его черствым, расчетливым, изворотливым. Смоллет смело ставит тему утраты иллюзий. Вера в то, что «каждый человек обладает естественным правом быть свобод­ным», сменяется убеждением: «Англия - худшая страна но всем мире для пребывания в ней достойного человека».

Роман «Приключения Перегрина Пикля» углубляет тему эгоизма, определяющего поведение людей. Перегрин Пикль, в отличие от Родерика Рэндома, принадлежит к обеспеченным слоям общества. Богатый наследник, он не знает особых забот. Ему не приходится сталкиваться с нуждой и бесправием. День­ги открывают перед ним двери в общество. Но богатство и уродует его. Живя в среде людей, руководствующихся принци­пами эгоистической морали, ставящих свои частные интересы выше всего, преклоняющихся перед богатством и знатностью, Пикль становится воплощением эгоизма, корыстолюбия, тще­славия. Он презирает тех, кто занимает в обществе скромное положение, и угодничает перед людьми влиятельными. Он не способен на верную дружбу и большую любовь. Беспутный образ жизни разоряет его. Бедственное положение заставляет его переоценить свое прежнее отношение к людям, которые были его искренними друзьями. Встреча с некогда отвергнутой им Эмилией вознаграждает его за перенесенные испытания.

Своеобразие характера Пикля заключается в соединении двух начал - природных свойств и качеств, приобретенных под влиянием условий жизни. Уже от рождения Пикль наделен мно­гими отталкивающими чертами. Он зол и жесток, обладает врожденной склонностью мучить людей. Потребность изде­ваться над окружающими заложена в его природе. Однако в процессе развития действия романа Смоллет переключается на реалистически обоснованную мотивировку поведения героев. Перегрин Пикль - «достойный» сын и своей семьи, и общества, формирующих его по своему образу и подобию.

Характерная особенность Смоллета, давшая основание на­зывать его юмор жестоким и страшным, состоит в гротескно-сатирическом изображении необъяснимо странных свойств и чудачеств, составляющих основу характеров многих его геро­ев. Понятие «юмора» как основы характера берет свое начало в английской литературе в творчестве Бена Джонсона. Смол-лет развивает эту традицию, проявляя особую склонность к гротеску и карикатуре. Мать Пикля наделена маниакальной ненавистью к собственному сыну; бесконечны чудачества коммодора Траньона, лейтенанта Хатчуея и бывшего боцма­на Тома Пайпса. Фигура Траньона особенно характерна. Создавая его образ, Смоллет использует гротеск как один из таких видов сатирического изображения, который допускает деформацию пропорций, совмещение резких контрастов и очевидное преобладание элементов карикатуры.

Смоллет обогащает авантюрно-плутовской роман сцена­ми, воспроизводящими общественную жизнь Англии. Роман-жизнеописание обнаруживает тенденцию к перерастанию в панораму общественно-политической жизни и нравов.

Последний роман Смоллета - «Путешествие Гемфри Клин­кера» интересен как переходное явление от просветительского реализма к сентиментализму. Основное внимание в нем уделено не приключениям, а переживаниям героев, миру их чувств. В связи с этим закономерно обращение писателя к эпистолярной форме. Повествуя о путешествии чудаковатого Мэтью Брэмбля по курортным местам Англии и Шотландии, Смоллет делает основной акцент на восприятии героем и его спутниками всего увиденного. Одни и те же события по-разному преломляются в сознании Брэмбля, его сестры и их племянников. Эта много­цветная гамма чувств и составляет своеобразие повествования, основная тональность которого определяется мягким юмором.

Революционный романтизм Байрона возникает на основе мятежных выступлений народа в странах Европы. Байронов­ский романтизм народен в своем существе. Поэт писал: «Из хаоса господь создал мир; из могучих страстей рождается народ», Могучие страсти поэтических произведений Байрона явились выражением мятежных страстей народа.

Байрон был привержен просветительским идеалам и эстети­ке классицизма, однако он был поэтом-романтиком. Преклоне­ние перед разумом сопровождается мыслью о неразумности современной действительности. Признание классицистической строгости и ясности сочетается с изображением сложных и не­ясных чувств, окрашенных мрачным настроением. Действи­тельность испытываете» не только разумом, но и романтиче­ской иронией. Идеи просветителей выступают в творчестве Байрона в новом, трансформированном виде. У поэта уже нет оптимистической веры во всесилие разума.

Пафос жизни и творчества Байрона - в борьбе против ти­рании. Главной мечтой его была мечта о свободе человечест­ва. Однако идеал свободы у Байрона лишен социальной кон­кретности, поэтому стремление к свободе у него индивидуа­листично. Свободу Байрон видит либо в борьбе, ведущей к разрыву с обществом, либо в эпикуреизме.

Личность Байрона весьма противоречива. В его сознании и творчестве борются различные начала - стремление к борьбе за освобождение народов от тирании и индивидуалистические настроения; устремленность вперед, в будущее, и «мировая скорбь». Веря в то, что в будущем свобода восторжествует, позт тем не менее не может отрешиться от скепсиса и пессимизма.

Байрон учился в Кембриджском университете, увлекался ис­торией, читал труды просветителей, хотел стать политическим деятелем. Первые сборники его стихов публиковались аноним­но. Это «Летучие наброски» (Fugitive Pieces, 1806), «Стихотво­рения на разные случаи» (Poems on Various Occasions, 1807). Под своим именем Байрон начинает публиковаться со сборни­ка «Часы досуга» (Hours of Idleness, 1807). Уже в этих юно­шеских стихах намечены темы разрыва с лицемерным и жес­токим обществом и обращения либо к безыскусной природе («Лакин-и-Гар» - Lachin у Gair, «Хочу я быть ребенком воль­ным» - I would I were a Careless Child), либо к жизни, полной борьбы и подвигов («Отрывок» - Fragment).

В творчестве Байрона сильнее, чем у других романтиков, выразились трагизм и драматизм эпохи. Трагична по своему содержанию поэма «Шильонскнй узник» (The Prisoner of Chiilon, 1816). Герой поэмы швейцарский республиканец Бо-нивар - трагическая фигура борца, оказавшегося в неволе. Его мечта о свободе - это тот свет высокого нравственного идеала, перед которым отступает мрак подземелья.

С 1817 г. начинается итальянский период творчества Байрона. Поэт создает свои произведения в обстановке на­растающего движения карбонариев за свободу Италии. Бай­рон сам был участником этого национально-освободитель­ного движения.

В Италии была завершена поэма «Паломничество Чайльд Гарольда» (Childe Harold's Pilgrimage, 1809-1817). Она была начата во время заграничного путешествия Байрона в 1809-1811 гг. В поэме широко отражены впечатления поэта от по­сещения Испании, Албании, Греции. Две первые песни, из­данные в Англии в 1812 г., имели большой успех. По жанро­вым особенностям это лиро-эпическая поэма, написанная в форме поэтического путевого дневника.

В поэме появляется новый герой романтической литерату­ры. Чайльд Гарольд - мечтатель, порывающий с лицемерным обществом, рефлектирующий герой, подвергающий анализу свои переживания. Здесь - первоистоки темы духовных иска­ний молодого человека, ставшей одной из ведущих в литера­туре XIX в. Одержимый желанием бежать от привычного жизненного уклада, разочарованный и непримиримый, Чайльд Гарольд устремляется в далекие страны. Активный самоанализ делает его пассивным в практической сфере. Все его внимание поглощено переживаниями, вызванными раз­рывом с обществом, и он лишь

Созерцает то новое, что появ­ляется перед его взором во время странсгвий. Его тоска не имеет конкретного повода; она является мироощущением человека, живущего при смутном состоянии мира. Чайльд Гарольд не борется, он лишь присматривается к современно­му миру, стараясь осмыслить его трагическое состояние.

Сюжетное движение поэмы связано со странствиями ге­роя, с развитием чувств и взглядов как Чайльд Гарольда, так и самого автора. Некоторыми чертами образ Чайльд Гарольда близок автору; отдельные биографическими фак­ты, чувство одиночества, бегство от высшего света, протест против лицемерия современной Англии. Однако очевидна и разница между личностью поэта и героем поэмы. Сам Бай­рон отрицал тождество между собой и Чайльд Гарольдом: он иронически относится к позе разочарованного скитальца, спокойно наблюдающего за тем. что он видит во время сво­их странствий, к «извращенности ума и нравственных чувств» пассивной личности.

Поэма проникнута гражданским пафосом, который вы­зван обращением к масштабным событиям современности. В первой и второй песнях значительную роль играет тема народного восстания. Поэт приветствует освободительное движение народов Испании и Греции. Здесь появляются эпизодические, но впечатляющие образы простых людей. Создан героический образ испанки, участвующей в защите Сарагоссы;

...Для битв покинув дом,

Гитару лочь Испании презрела,

Повесила на иву под окном

И с песней, в жажде доблестного дела.

На брань с мужами рядом полетела.

{Пер. В. Лееика;

Стихи героического содержания сменяются стихами сарка­стическими, в которых поэт обличает британскую политику на Пиренейском полуострове и в Греции, где вместо помощи греческому народу в его освободительной борьбе Британия занимается ограблением страны, вывозя из нее национальные ценности.

Героическая тема поэмы связана прежде всего с образом восставшего народа, с изображением борьбы испанских и греческих патриотов. Байрон чувствует, что именно в народе живы свободолюбивые стремления и именно народ способен на героическую борьбу. Однако народ не является главным героем поэмы: не становится героической фигурой и далекий от народа Чайльд Гарольд. Эпическое содержание народной борьбы раскрывается преимущественно через авторское эмо­циональное отношение. Движение от лирической темы оди­нокого героя к эпической теме народной борьбы дано как смена эмоциональных сфер героя и автора. Синтеза между лирическим и эпическим началом не происходит.

Обращение к значительным социальным фактам своего времени дает Байрону основание назвать поэму политиче­ской. Обозрение исторически значимых событий подготавли­вает авторские философские размышления о сущности исто­рического развития. Основная идея поэмы - апофеоз народ­ного возмущения против тирании, закономерность револю­ционного выступления масс. Через всю поэму проходит образ Времени, связанный с идеен справедливого возмездия.

В третьей и четвертой песнях образ героя постепенно вы­тесняется образом автора. Эти песни строятся как лирическое раздумье о жизни, в них сильнее звучит авторский голос, бо­лее непосредственно выражено отношение к современности. Поэт высказывает мысли о центральном событии своей эпохи - о Французской буржуазной революции, в которой «человече­ство осознало свою силу и заставило осознать ее других», о великих просветителях Руссо и Вольтере, которые своими идеями участвовали в подготовке революции. В четвертой пес­не Байрон пишет о судьбе Италии, о ее истории и культуре, о страданиях итальянского народа. В поэме выражена мысль о необходимости борьбы за свободу Италии. Здесь же создан метафорический образ «дерева свободы». Несмотря на то что реакция подрубила это дерево, око продолжает жить и наби­рать новые силы. Поэт выражает веру в неизбежное торжест­во свободы в будущем:

И все-таки твой дух, Свобода, жив, Твой стяг под ветром плещет непокорно, И, даже бури грохот заглушив, Пускай хрипя, гремит твоя валторна. Ты мощный дуб, дающий лист упорно, Он топором надрублен, но цветет.

«Мировая скорбь» Байрона вызвана сознанием трагиче­ского характера современной борьбы. В поэме находят выра­жение сложные идейные искания самого поэта, который через «мировую скорбь» пробивается к убеждению о неизбежности торжества свободы в будущем. Трагическое состояние мира кажется поэту непостижимым, и он обращается к мысли о роковой силе, карающей людей, преследующей народы. В этом сказываются романтическая позиция автора и расхождение с просветительской иллюзией всесилия разума.

Но Байрон не склоняется перед роком. Он верит в то, что человек может героически противостоять судьбе. Позиция Бай­рона несовместима с фаталистическим отношением к внелич-ным силам. Он сторонник активного отношения человека к жизни; он призывает к героической борьбе за свободу личности и народа. Поэма «Чайльд Гарольд» возвеличивает бунтарство человека, вступающего в конфликт с враждебными ему силами зла. Поэт сознает неизбежный трагизм этой борьбы, поскольку рок сильнее человека, но сущность подлинной человеческой личности - в героическом противоборстве. Поэт верит в то, что победа борцов за свободу достижима в будущем.

Изображение природы в четвертой песне проникнуто мыс­лью о движении и борьбе. Идея борьбы за свободу, идея воз­мездия выражена в образе моря. Байрон был певцом свобод­ной морской стихни, которая ассоциировалась с громадными силами, свободолюбием и мощью человечества. Символичен образ водопада Велико. Это - могучая сила, которая сметает все на своем пути. Поэт верит, что человечество обладает такого рода силой в своей борьбе против деспотизма.

Существо свободной формы романтической поэмы «Па­ломничество Чайльд Гарольда» - в смене стилистических красок и тональностей - лиризма, публицистики, медитации, в гибкости и многокрасочности стиха. Стихотворной формой поэмы послужила спенсерова строфа, состоящая из девяти строк разных размеров. В первых двух песнях «Чайльд Га­рольда» очевидны фольклорные мотивы, отзвуки народного творчества Испании, Албании, Греции. В форме старинной баллады написана часть первой песни - «Добрая ночь» (Good Night), в которой выражена любовь к родине. «Добрая ночь» в переводе И. И.Козлова (1825) получила широкую популяр­ность в России и стала известной русской песней. 140-я и 141-я строфы поэмы стали источником стихотворения М. Ю.Лер­монтова «Умирающий гладиатор».

Наиболее важные идеи поэмы часто выражены в афориз­мах, заключающих спенсерову строфу. Афористичность за­крепляется парной рифмой восьмой и девятой строк:

Woe to the conquering, not the conquered host, Since baffled Triumph droops on Lusitania's

Coasts.

И лавры Лузитания растит

Не для таких вождей, как наши тори.

Не побежденным здесь, а победившим горе!

Стиль поэмы отличается энергией и динамизмом, контраст­ностью сопоставлений и страстностью призывов. Все эти каче­ства стиля «Чайльд Гарольда» соответствуют гражданскому пафосу поэмы, ее современному политическому содержанию.

Большое воздействие на литературу европейских стран оказал «байронический» герой - мятущаяся личность, недо­вольная современной действительностью, бунтующая против

Всех установлений, сковывающих свободу, личность разоча­рованная и одинокая, ищущая самоутверждения в индивиду­альном действии. Герой байроновских поэм оказал большое влияние на мироощущение целого поколения европейской молодежи. Увлечение байроновским индивидуализмом, раз­очарованием и «мировой скорбью» получило название «байро­низма». Но мировое значение Байрона отнюдь не сводится к байронизму.

Художественные открытия Байрона - лиризм, отличаю­щийся высоким гражданским чувством, эмоциональным на­калом, страстным авторским отношением к жизни, высокий трагизм и драматизм в изображении современной борьбы за свободу, гневная сатира политических стихов и поэм - народ­ны по своему характеру.

Творчество Вальтера Скотта - важный этап в развитии ли­тературного процесса в Англии, отразивший переход от ро­мантизма к реализму.

Творческий метод и стиль романов Скотта - явление сложное. Скотт опирался на достижения писателей XVIII в., считая своим учителем Филдинга. Однако он жил в иную эпоху, и творчество его знаменовало новый этап в развитии романа. Не уступая своим предшественникам в художест­венном мастерстве. Скотт превосходит их не только глуби­ной своей исторической концепции, но и более совершенным способом построения романа и раскрытия характеров. Ро­мантизм в творчестве Скотта своеобразно сочетается с ярко выраженными реалистическими тенденциями. Исследовате­ли отмечают, что Скотт включил «романтическое» в круг реального'.

В мировую литературу Вальтер Скотт вошел как создатель исторического романа.

С присущей ему глубиной Скотт отобразил жизнь самых различных эпох, начиная со средних веков и кончая тем вре­менем, когда жил он сам. Скотт увидел «тайну жизни» совре­менного ему общества в его переходном характере.

Писатель жил на рубеже XVIII и XIX вв., в ту переломную эпоху, когда феодальные отношения сменялись буржуазными. Феодально-патриархальная Шотландия уходила в прошлое; на смену ей приходила Шотландия буржуазно-помещичья. Смена эпох обостряла интерес к прошлому, к истории, поро­ждала стремление разобраться в закономерностях ее развития. Величие и сила Скотта заключаются в том, что он соединил в своем творчестве изучение истории с философским осмысле­нием событий прошлого и блестящим художественным мас­терством романиста.

Вальтер Скотт родился в столице Шотландии

Отец Скотта был известным адвокатом. Изучению юриспруденции сразу же после окончания школы посвятил себя и будущий писа­тель. Работая в конторе отца, он познакомился с шотландским и английским законодательством. Недолгая адвокатская прак­тика, связанная с разъездами по стране, работа секретаря эдин­бургского суда и шерифа одного из округов Шотландии — все это помогло молодому Скотту познакомиться с жизнью и не прошло бесследно для будущего романиста. Прошлое родины вызывало живой интерес у Скотта. Он начинает собирать памятники шотландского фольклора, записывает баллады и песни, посещает места исторических событий, изучает исто­рию Шотландии, Англии и других европейских стран.

Народное творчество вдохновило Скотта на создание романтических баллад

Однако оно было лишь подготовительным этапом к созданию знаменитых романов.

В своих романах Вальтер Скотт обращался к значитель­ным историческим событиям. Он показал столкновение соци­альных сил в различные эпохи. Скотт более глубоко, чем ка­кой-либо писатель до него, раскрыл роль социальных кон­фликтов в истории человечества.

Велика заслуга писателя, сумевшего показать народные движения, создать значительные народные характеры. Всей логикой развертывающихся в его романах событий Скотт под­черкивал зависимость судьбы отдельного человека от хода истории; он обладал способностью раскрывать характер каж­дого действующего лица как характер, определяемый историче­ской эпохой. Вместе с тем он прекрасно передал особенности быта людей, их обычаи и нравы, колорит страны и эпохи.

Своеобразие исторических романов Скотта определяется его мировоззренческой позицией. Мировоззрение писателя было противоречивым. Он придерживался консервативных взглядов, поддерживал правительство тори и был сторонни­ком конституционной монархии. Объективно Скотт призна­вал право народа на борьбу против угнетения, но он опасал­ся революционных преобразований, и его пугала идея наро­довластия.

За свою жизнь Скотт написал 28 романов, несколько по­вестей и рассказов. Многие его романы посвящены истории Шотландии: это так называемые шотландские романы («Роб Рой») и истор прошлое Англии в романах «Айвенго», «Квентин Дорвард» и др.

И все же главное в романах Скотта не изображение быта и нравов, а изображение истории в ее движении и развитии. В предисловии к роману «Айвенго» Скотт писал, что для вос­произведения исторического прошлого вовсе не обязательно пользоваться архаизированным языком и делать человеческие чувства примитивными. Он подчеркивал, что романист дол­жен рассматривать историю с позиций человека своего време­ни. Этой точки зрения Скотт последовательно придерживался в своем творчестве. Проблематика его романов всегда значи­тельна, и о какой бы эпохе он ни писал, он осмысливает ее с точки зрения современности. Каждый из романов Скотта открывает перед читателем целый мир важных исторических событий и больших человеческих чувств. В своем единстве его романы составляют грандиозную панораму жизни Англии и Шотландии на протяжении нескольких столетий, от конца XII до начала XIX в.

С историей утверждения феодальных отношений в средне­вековой Англии связано действие романа «Айвенго». Собы­тия происходят в конце XII в. Это был период борьбы между англосаксами, жившими на территории Англии уже несколь­ко веков, и завоевателями - норманнами, завладевшими Анг­лией в конце XI в. Борьба усложнялась социальными проти­воречиями между крепостным крестьянством и феодалами (как норманнами, так и англосаксами). В этот же период шла борьба за централизацию королевской власти, борьба короля Ричарда против феодалов. В романе Скотта и представлена эта сложная эпоха.

Многообразна галерея действующих лиц романа: предста­вители старой англосаксонской знати (Седрик, Ательстан), нормандские феодалы и рыцари (Фрон де Беф, де Мальвуазен, де Браси), крестьяне-рабы (Гурт и Вамба), церковники (аббат Эймер, великий магистр Лука Боманоар, монахи), король Ричард Львиное Сердце, ведущий борьбу против феодальной клики, возглавляемой его братом принцем Джоном. Скотт дает острые социальные характеристики феодалов-угнета­телей, рисует реалистическую картину жестокости феодаль­ных порядков и нравов.

Уже в самом начале повествования подчеркнут контраст между красотой величественной природы и условиями жизни народа. Две человеческие фигуры возникают на фоне лесного пейзажа; на шее каждого из них надеты металлические коль­ца, «вроде собачьего ошейника, наглухо запаянного». На од­ном написано: «Гурт, сын Беовульфа, прирожденный раб Сед­рика Ротервудского»; на другом - «Вамба, сын Уитлисса Без­мозглого, раб Седрика Ротервудского». Крестьяне-рабы ведут разговор о положении дел в стране. «У нас остался только воздух, которым мы дышим, - говорит Гурт, - да и его у нас не отняли потому только, что иначе мы не были бы способны выполнять работу, наваленную на наши плечи».

В народных сценах и в народных характерах отчетливо проявилась связь творчества Скотта с фольклорной традици­ей. Прежде всего это чувствуется в образе Робина Гуда, соз­данного на основе народных преданий. В соответствии с на­родными балладами и песнями Скотт описал Робина Гуда как подлинно народного героя, борца с несправедливостью. В традициях английского народного творчества написаны сце­ны стрельбы из лука, поединка на дубинках в лесу. В духе народной поэзии даны и образы отважных стрелков Робина Гуда, в частности веселого шутника и балагура, бесшабашно­го монаха Тука, борющегося на стороне крестьян. Любитель выпить и обильно поесть, Тук заставляет вспомнить шекспи­ровского Фальстафа

Скотт создал новое худ. мышление лит-ры нового времени. Вперед двинулась фил-ия истории. С. совершил перелом, открыл европейцам их собственную историю, прошлое, мир средневековья. Творческий метод – сложное сочетание преобладающего начала романтизма с ярко выраженными тенденциями реализма. Фантастика в романах связана с поверьями народов и особенностями его мировоззрения в каждую из описываемых эпох. Достоинство ист. романа Скотта – прием соединения описания частной жизни с истор. событиями. С. никогда не ставил личность над обществом, подчеркивал зависимость судьбы отдельного чел-ка от хода развития истории. «Айвенго» (1819), действие романа в конце 12 в., борьба между англосаксами и завоевателями нормандцами. Побеждают нормандцы, что исторически закономерно, победа означает победу нового общ. порядка. Рисует реалистическую картину жестоких феод. порядков и нравов. Средневековье в романе – кровавый и мрачный период. Образ короля Ричарда идеализирован, в этом консерватизм Скотта, это повлекло за собой романтизацию. Реалистично передан народ и его вожаки – Робин Гуд (Локсли). Но на мастерски воссозданном истор. фоне, при сравнении с галереей оригинальных и блестящих образов, проигрывают центральные герои – Айвенго, Ровена. Много истор. Деталей, подробности – истор. колорит

Вальтеру Скотту свойственна особая композиция романов – он выносит на первый план жизнь народа, показывает реальную картину жизни. Более ярко воспроизводит картину исторических событий. Айвенго – многоплановы остросюжетный роман со множеством действующих лиц, представляющих разные прослойки того времени. В романе замешаны вымышленные персонажи и реальные исторические фигуры. Достоверность придают описания обстановки, одежды, фольклора. Реализм соединяется с романтическим началом, которое проявляется в интересе к Средневековью.

Айвенго представляет собой роман о Средневековье времен Ричарда «Львиное Сердце». Повествование идет неспешно, подробно рассказывается о героях романа, подробные детали. Ричард Львиное сердце появляется в романе как Черный рыцарь, но его тайна раскрывается только в конце. Герои описаны довольно романтически.

Айвенго в любой ситуации поступает согласно чувству долга, хранит верность любимо Ровене. Он сжалился над Исааком, уступил ему место у очага, побеждает в нескольких поединках рыцарей-храмовников, спасает красавицу Ревеку, не изменяя рыцарским понятиям чести. Т. е. Айвенго представлен как идеальный романтический герой, практически без недостатков.

Любовь Айвенго. Он влюблен в Ровену, но судьба его распорядилась так, что он встретил Ревеку, которая возможно превосходит Ровену, она более отважная, благородная. Но т. к. Айвенго идеальный романтический герой он не может забыть свою возлюбленную несмотря на то, что думает о Ревеке.

Есть еще один романтический герой – Ричард Львиное сердце. Романтического Ричарда больше всего привлекает слава бродячего рыцаря, нежели победа во главе стотысячного войска. Истинный Ричард Львиное сердце, как историческая личность, вовсе не был романтическим героем, но Вальтер Скотт ввел его именно как еще одного романтического героя, который следует понятиям о рыцарской чести. В те времена рыцарскими понятиями запрещалось совершать насилие над беспомощным рыцарем. Рыцарю трудно оставаться в бездействии, когда вокруг него совершаются доблестные подвиги. Айвенго, несмотря на ранения, последовал за Ричардом, чтобы помочь ему. Самое страшное преступление – это измена чести и долгу. Построение романа. Автор в результате наказал преступников смертью, от того, что действовали не по правилам рыцарства.

Очень ярки женские образы. Образ Ревеки более яркий, чем белокурой Леди Ровены, которая предтавляет собой типичный образ прекрасной дамы. А образ Ревеки более сложен, пославленная в особое положение в силу своего происхождения, она является более гордой, смелой, мужественной. Она иначе оценивает битву под стенами замка. Айвенго считал, что рыцари должны бросаться в бой, а для нее это было страшно. Она тайно влюблена в Айвенго. Она врачует раны, исцеляет больных. У нее свои понятия о чести, именно она в ситуации выбора между жизнью и смертью ведет споры с храмовником о судьбе. Она способна объективно и поэтически оценить характер своего похитителя Буагильбера. Ей не суждено быть счастливой. Она воплощает идею автора, что самопожертвование не может быть вознаграждено. Образ Ровены немного расплывчат по сравнению с Ревекой, она не столь стойко переносит все трудности, когда она узнала, что ей придется выйти замуж за нелюбимого, она начинает плакать. А Ревека в подобной ситуации поступила смелее – она хотела сброситься с огромной высоты – она более смелая и образ ее более многогранен.

Бриан де Буагильбер. Очень яркий образ. Предстает как суровый, жесткий человек. Видно его отношение к церкви, его вера. Несмотря на свой титул священного лица он достаточно пошло говорит о саксонской принцессе Ровене, совершенно не как духовное лицо. И мы видим его не как положительного персонажа. Но потом он влюбляется в Ревеку, видна его внутренняя борьба. Он готов отказаться от своего титула, имени, он готов бросить себя, опозорить ради своей страсти. На турнире, когда решается жизнь Ревеки он подходит к ней и делает последнюю попытку бежать с ней, но она отказывается и что может быть не очень правдоподобно, умирает потом от душевных переживаний, что явно показывает романтическую линию (он погибает). В результате Ричард получил память потомков, Айвенго – любовь возлюбленной, Ревека – чистую совесть.

Новеллистика По отличается мрачным колоритом, где повествуется о различных преступлениях и ужасах. Несколько «логических» рассказов заложили основу развития детективного жанра, получившего во всем мире широкое распространение. В трех из них (Убийство на улице Морг, Тайна Мари Роже, Похищенное письмо) действует Огюст Дюпен, первый в ряду знаменитых детективов. С помощью блестящих аналитических способностей Д. разгадывает тайны и преступления. Его метод полностью основан на математическом подходе – сопоставление деталей и высматривании цепочки умозаключений. Преступления для Дюпена – только повод для логической игры. Справедливость или возмездие его не интересует. Он живет «в себе и для себя», отвернувшись от окружающего мира. Соединение романтической меланхолии с рационалистическим, исследовательским складом ума делает Д. типичным героем прозы По. Аналитический принцип исследования явлений и фактов положен По в основу «Золотого жука». Писателя не интересует анализ социальных причин раскрываемых тайн. Разум человека, логика его рассуждений одерживают победу. Новеллы По характеризуются безупречностью содержащихся в них логических построений, строгим лаконизмом. Большой мастер построения сюжетов, По чрезвычайно экономен в использовании худ. приемов и образов. Манера повествования проста и лаконична, нет ничего лишнего, это производит должный эффект, к которому так стремился По.

ПО, ЭДГАР АЛЛАН (Poe, Edgar Allan) (1809–1849), американский поэт, прозаик, критик, создатель жанра «новеллы ужаса». Так же он является основоположником детективного жанра. Его влияние ощутимо в произведениях таких разных авторов, как Ш. Бодлер, А. Теннисон, Ф. М.Достоевский, А. Конан Дойл. Литературные наставления По, касавшиеся жанра новеллы, не возымели бы действия, если бы он не реализовал их столь блестяще на практике. В рассказе Сердце-обличитель (The Tell-Tale Heart) По добивался впечатления, что его герой безумен, и отрицая свое безумие, он лишь подтверждает его: «Ну да! Я нервен, нервен ужасно – дальше уж некуда; всегда был и остаюсь таким; но откуда вы взяли, что я – сумасшедший? Болезнь лишь обострила мою восприимчивость, а не нарушила, не притупила ее. Особенно же изощрился мой слух. Я слышал все сущее в небесах и в недрах. Я слышал многое в преисподней. Какой же я сумасшедший? Вот послушайте только! Да заметьте, как здраво и гладко поведу я свой рассказ». По не было равных в умении так изобразить место действия и создать такую атмосферу, что читателем овладевает страх. Тревожная обстановка, воссозданная в самом начале новеллы Падение дома Ашеров, уже предвещает последующие жуткие события: «В течение всего унылого, темного, глухого осеннего дня, когда тучи нависали гнетуще низко, я в одиночестве ехал верхом по удивительно безрадостной местности и, когда сумерки начали сгущаться, наконец обнаружил в поле моего зрения Дом Ашеров». Главные свои новЕллы Береника (Berenice), Лигейя (Ligeia) и свой шедевр Падение дома Ашеров По напечатал в 1830-е годы. Новеллы, демонстрирующие аналитические способности ума и опубликованные в 1842–1845 (Убийства на улице Морг, Золотой жук, Украденное письмо – The Purloined Letter), заложили основы детективного жанра. Маска Красной Смерти (The Masque of the Red Death, 1843), Черный кот (The Black Cat, 1843), Сердце-Обличитель (1843) и Бочонок амонтильядо (The Cask of Amontillado, 1846) – классические образцы «новеллы ужаса».

Проза Э. А. По – детектив, научная фантастика, страшные рассказы (похожи на поэзию). Детектив – «Убийство на улице Морг». Аналитические способности свойственны не всякому уму и сами недоступны анализу. Сложность иногда ошибочно принимают за глубину, как в шахматах. Анализ связан скорее с наблюдательностью и воображением. Рассказчик знакомится с Огюстом Дюпеном, потомком обедневшего знатного рода. Молодые люди быстро становятся друзьями и поселяются вместе. Привычки Дюпена — страсти к ночным прогулкам и психологическому анализу. Новый друг поражает его способностью проникать в потаенные мысли собеседника, используя то, что Дюпен называет своим «методом», — по незначительным внешним проявлениям он выстраивает сложную цепь умозаключений. Однажды на улице Морг зверски убиты мадам Л'Эспанэ и ее дочь Камилла. Дверь спальни была заперта, все в беспорядке, тело дочери вверх ногами засунуто в дымоход, матери перерезали горло – тело нашли во дворе. Все свидетели сходились на том, что, когда взламывали дверь, преступники еще находились в спальне. Один голос явно принадлежал французу, второй – не опознан. Ничего не похищено.

Дюпен заостряет внимание на трех обстоятельствах: своеобразном, «нечеловеческом» голосе одного из преступников, необычной ловкости, которая требовалась, чтобы забраться в окно по громоотводу, и, наконец, — отсутствии побудительного мотива. Кроме того, преступники (или хотя бы один из них) обладали неимоверной силой, раз сумели затолкать тело в трубу, да еще снизу вверх. Извлеченные из сжатой руки мадам Л'Эспанэ волоски и отпечатки «пальцев» на её шее убедили Дюпена, что убийцей могла быть только гигантская обезьяна. юпен дает объявление о поимке крупной обезьяны, обещая вернуть её владельцу за небольшое вознаграждение. Вскоре к ним заявляется моряк с торгового судна. Орангутанга он поймал на Борнео и с большими мучениями доставил в Париж, рассчитывая выгодно продать. В ту злосчастную ночь обезьяна сбежала, моряк гнался за ней, но не поймал и был свидетелем того, как зверь забрался в спальню женщин. Когда моряк с трудом вскарабкался по тому же громоотводу, все уже было кончено. Арестованный по подозрению был отпущен, обезьяну поймал сам моряк.

По – создатель детективного жанра. Особенности жанра: все события подвергаются рац. объяснению, сыщик – думающая машина, помощник – связующее звено между читателем и автором. Призывает читателя думать, интеллектуальн. message. Роль деталей очень важна везде – «totality effect» (По считал, что убери из целого кусочек – и весь эффект развалится).

Фантастические рассказы. Фантастические рассказы По — образец того, как комическое и серьезное уживаются внутри одного жанра. Эдгар По требует от читателя немного доверия, немного ' легковерия, побольше фантазии й ведет в мир космоса, на край земли — в загадочную Антарктиду, заставляет то опередить свой век, то отступить назад, чтобы оценить фантастические чудеса техники XIX столетия.

«Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфалля» — оригинальная и увлекательная повесть, вдохновившая Жюля Вер­на на создание романа «Пять недель на воздушном шаре»,— свидетельствует о многообразии оттенков на палитре художника Эдгара По. Начало и конец повести заставляют читателя насла­диться юмором, наблюдая, как ловкий горожанин сыграл умную и алую шутку над тупоголовым бургомистром и профессором. Сере­дина повествования — рассказ Ганса Пфалля о путешествии на Луну — это серьезная научно-приключенческая ^история с макси­мально правдоподобными деталями. Пфалль ведет протокольно точную запись о своем полете; особенно поражают его наблюде­ния над собственным физическим состоянием и поведением жи­вотных. Как настоящий ученый экспериментатор, Пфалль не упускает ни одного сколько-нибудь важного наблюдения. Он рас­суждает о законах земного и лунного притяжения, о плотности атмосферы в ее верхних слоях, об аппаратуре для сгущения воз­духа, о принципах атмосферного давления на человеческое тело, о метеорах; он знает механику, физику, тригонометрию, географию и астрономию. «Безумный Эдгар» (так окрестили Эдгара По евро­пейские декаденты) проявляет в этом рассказе эрудицию настоя­щего ученого; дает не только точный и сжатый отчет о состоянии науки первой половины XIX в., но и делает научные прогнозы, сохраняя при этом живую занимательность, создает, по его опре­делению, приключение «столь неожиданное, столь новое — столь несогласнбе с установившимися мнениями», что оно и до сих пор вызывает интерес у читателя.

Художественная манера. Увлекательность повествования — одна из самых ярких черт художественной манеры По. Читатель у него всегда соучастник описываемых событий. Он дрожит от не­терпения, когда Дюпен придирчиво исследует место происшествия п не спеша производит свои математические выкладки; ои само­забвенно собирает крупицы старых преданий и расшифровывает знаки на древнем пергаменте, хранящем тайну клада…